Book.

– Это, конечно, мысль! Но как перелезть? Высота-то какая!

– Эй, Молчун, у нас есть веревка?

Акулька не заставил себя долго ждать. Димка сделал петлю и ловко забросил ее на один из заостренных столбов заборища.

– Все-таки высоковато, Дима, не достать.

– Меньше разговоров. Колдуита, становись к забору.

– Зачем?

– Становись, сейчас поймешь.

Колдуита опасливо подошел к забору.

– Так, теперь ты, Молчун, лезь на Колдуиту.

Акулька с великим удовольствием вскарабкался на плечи карамельки. Следом за ним забрался Кноп, потом Левушка, потом Коська. Получилась живая лестница. Последним лез Димка.

– Мне тяжело! Я больше не могу держать стольких! – застонал Колдуита.

– Терпи, атаманом будешь, ради общего дела надо потерпеть еще немножко. Вот, нашел, вижу лазейку! – крикнул Димка и ловко соскользнул на землю.

Живая лестница рассыпалась, и все поспешили к тому месту, куда показывал Димка.

Лазейка оказалась обычной дырой в заборе. Они с трудом пролезли сквозь нее и увидели такое, что рты открылись сами собой.

Куда ни кинь взгляд, всюду стояли маленькие и большие заборы и заборчики, которые кольцами окружали дома. От заборчика были проложены деревянные дорожки —тротуарчики. У каждого из них стоял маленький шлагбаум. Захочет хозяин пропустить пешехода дальше – откроет путь. А не захочет – поворачивай восвояси.

Вокруг не было ни одного деревца, ни одного газона.

– Ну, братцы, слыхал я рассказы Колдуиты, но такого не ожидал, – Димка опустился прямо на тротуар.

– Интересно, а как они от пожара спасаться будут? Никакой техники безопасности! Да тут, пока через эти заборы перелезешь, все сгорит.

– Нет, Кноп, не сгорит. Все постройки они пропитали соком травы Юли. Она не горит и имеет свойство защищать от огня, – пояснил Колдуита.

Они постучали в первый дом, потом во второй, третий, но ответом была полная тишина.

– Эх, вот где благодать, – прошептал Молчун и тут же испуганно поглядел на спутников.

– Кто-то идет, ложись! – успел предупредить Левушка, и все тут же плюхнулись на землю.

По деревянному тротуарчику важно шел некто, не знающий своего имени. Он шагал с высоко поднятой головой и, разумеется, просто не мог заметить пришельцев.

– Да они тут к тому же зазнались, – прошептал Коська.

– Тсс.. услышит!

Некто и правда повернулся, не опуская головы, но, естественно, никого не увидел и пошел дальше.

– А почему мы, собственно говоря, всего боимся? – не выдержал Димка.

– Шара воздушного тебе мало? – зашипел Колдуита. – От вододуев еле ноги унесли.

В этот миг ближайший к ним шлагбаум вдруг пополз вверх, и из-за забора показалась голова.

От неожиданности мальчишки чуть было не бросились наутек. Между тем житель Деревянного города легко перепрыгнул через свой небольшой заборчик и не спеша приблизился к мальчишкам. Он удивленно разглядывал незнакомцев, совершенно не обращая внимания на их хохот. А наши друзья, хотя и прекрасно понимали, что смеяться над внешностью человека нельзя, ничего не могли с собой поделать.

У жителя Деревянного города была круглая, как арбуз или тыква, голова, большие оттопыренные уши, маленький нос, круглый, словно монетка, и волосы ярко-желтого цвета.

– Ты чего-то? – первым опомнился Колдуита и на всякий случай сделал шаг назад, отдаляясь от жителя Деревянного города.

– Я ничего-то, – ответил житель и протянул руку для приветствия.

Путешественники стали поочередно здороваться и почувствовали, какая сила заключена в руке этого жителя.

– Слушайте, а ведь он говорит по-нашему. Наверное, как и мы, начитался волшебной книги. Ты из какой школы, пацан? – спросил жителя Деревянного города Димка.

– Осторожно, Димка, опять с тобой что-нибудь приключится!

– Ничего не случится. Ты откуда будешь? – повторил свой вопрос Димка.

– Я буду отсюда. А о волшебной книге прошу говорить с почтением. Не могу терпеть грубиянов и выскочек.

– Может, он и не живой? Слышь, как чеканит слова? Настоящий кибер, – шепнул Кнопу Левушка.

– Слова чеканить нельзя. Чеканят монеты, медали и украшения.

– Факт – запрограммирован!

– Вас, кажется, зовут Дима? Очень рад знакомству. Вовсе не кибер и не запрограммирован. Я Василий.

– Тогда откуда ты знаешь наш язык?

– Я прочитал Великую Книгу Бологона. Книга дала мне знания. Это замечательное сочинение. Я нашел ее в рюкзаке, который выбросили волны Теплого моря. Мне понравилось одно из имен, придуманных великим Бологоном, и я взял его себе. Раньше у меня не было имени и мне неоткуда его было взять.

– Все ясно, это был мой рюкзак, в нем как раз и лежала книга Бологона.

– Почему ты не бросился спасать ее, когда мы терпели крушение? Ведь с книгой мы могли избежать многих неприятностей.

– Когда мы с Левушкой отправлялись на поиски тебя, Димка, и тебя, Коська, волшебник позволил нам воспользоваться своей книгой и даже уговорил взять ее с собой в дорогу, при этом он сказал мне: «Пользуйтесь ею как можно реже. Так вы быстрее научитесь понимать истину, а следовательно, и верный путь к цели. Волшебство хорошо лишь однажды, когда нет выбора, нет иного пути». Я боялся, что если книга будет у меня под рукой, я не удержусь и снова загляну в нее.

– Значит, книга эта – ваша?

– Наша, Василий. Расскажи нам, пожалуйста, что происходит в Деревянном городе? Что это за странные шлагбаумы и заборы?

– В нашем городе никто давным-давно не помнит своего имени. И я не помнил тоже, пока случайно не нашел твой рюкзак, а в нем книгу. И никто не вспомнит уже, когда сосед с соседом не то что разговаривал – здоровался. Даже обратиться друг к другу не могут – имена-то забыли! Потом, как водится, привыкли, теперь считают, что так даже лучше. Ведь если к тебе никто не обращается, значит, никто и ничего у тебя не попросит.

– Во жисть! – развел руками Коська.

– Всему находится оправдание, – грустно продолжил Василий. – Вот раньше все дружили, общались, здоровались, а что было? То подерутся, то наябедничают. А когда выбирали городского старосту, кошмар, что было. Все, кто хотел стать старостой, вдруг стали добренькими и ласковенькими. И говорили: «Привет, Василий, как дела о чем думаешь?». И каждый похлопывал меня по плечу и звал в гости. А когда новый староста занял свое кресло, все враз изменилось. К этому плечу больше никто не подходит. До этой руки никто не дотрагивается и в гости никто не зовет. Грустно.