— Я — Лакшми.

— А я Елена, — сказала Елена.

— Лучше поторопиться, Елена, — сказала Лакшми. — Сюда скоро прибудут Стражницы.

Мередит и Бонни подняли потрясенную рабыню на ноги, но, казалось, ей было слишком больно, чтобы понять, собирались ли они помочь ей или убить. Елена вспомнила, как женщина сжималась в тени елениного тела. Она положила свою руку на окровавленную руку женщины и спокойно сказала:

— Теперь вы в безопасности. С вами все будет хорошо. Тот мужчина — ваш хозяин, он мертв, и я обещаю, что больше никто не причинит вам боль. Я клянусь.

Женщина уставилась не нее не верящим взглядом, как будто Елена говорила что-то невероятное. Как будто жизнь без постоянных побоев (даже несмотря на кровь, Елена могла увидеть старые шрамы, некоторые из них выглядели как рубцы на коже женщины) было чем-то настолько далеким, что сложно было представить.

— Я клянусь, — снова сказала Елена, без улыбки, но жестко. Она поняла, что это станет ношей, которую она протащит всю жизнь.

«Все хорошо», — подумала она, и поняла, что уже какое-то время посылает свои мысли Деймону. — «Я знаю, что делаю. Я готова нести за это ответственность».

— Ты уверена? — до нее донесся голос Деймона, он никогда не был таким неуверенным. — Потому что я чертовски уверен, что не стану заботится о какой-то старой ведьме, когда она надоест тебе. Я даже не уверен, что готов разбираться с тем, что мне придется заплатить за убийство этого ублюдка с кнутом.

Елена повернулась к нему. Он был серьезный.

— Ну, тогда зачем ты убил его? — потребовала она.

— Ты шутишь? — Деймон поверг ее в шок яростью и злобой в его мыслях. — Он тебя ударил.

Мне следовало убивать его медленнее, — добавил он, игнорируя одного из носильщиков паланкина, который склонился перед ним и спрашивал, что делать дальше.

При этом глаза Деймона смотрели на лицо Елены, на кровь все еще текущую из раны.

«Il figlio de cafone [12] », подумал Деймон, его губы отступили от зубов, когда он посмотрел свысока на труп так, что даже носильщик паланкина унесся отсюда на руках и коленях.

— Деймон. не отпускай их! Верни их сюда прямо сейчас… — начала Елена, а затем, это было что-то вроде всеобщего вздоха вокруг нее, она продолжила мысленно: «Не отпускай носильщиков. Нам нужен паланкин, чтобы довезти эту бедную женщину до доктора. И почему все уставились на меня?»

«Потому что ты — рабыня, и ты только что сделала то, что не должен делать ни какой раб, и сейчас ты отдаешь мне, своему господину, приказы», — телепатический голос Деймона был мрачен.

«Это не было указанием. Это… послушай, любой джентльмен помог бы даме в беде, правильно? Ну, здесь нас четверо и одна из нас в большей беде, чем тебе хотелось бы.

«Нет, трое».

«Думаю меня нужно немного зашить, и Бонни сейчас упадет в обморок», — Елена методично давила на слабые места, и знала, что Деймон знает об этом. Но он приказал одному из носильщиков подойти и поднять рабыню, а другим взять его девушек.

Елена не отходила от женщины и оказалась в паланкине с полностью задернутыми занавесками. Запах крови был медный на вкус у нее во рту, заставляя ее хотеть плакать.

Хоть она и не хотела внимательно смотреть на раны рабыни, но кровь стекала на паланкин.

Она обнаружила, что снимает свою блузку и топик и одевает обратно только блузку, чтобы использовать топик для того, чтобы перевязать большую идущую наискось через грудь женщины рану. Каждый раз, когда женщина поднимала темно-коричневые испуганные глаза на нее, Елена пыталась ободряюще улыбнуться. Они находились где-то на том глубоком уровне общения, где взгляд и прикосновение гораздо больше значат, чем слово.

«Не умирай», — думала Елена, — «не умирай, именно тогда, когда у тебя появилось ради чего жить. Живи ради своей свободы, и ради своего ребенка».

И возможно некоторые из ее мыслей дошли до женщины, потому что она расслабилась на подушках паланкина, держась за руку Елены.

Глава 16

— Ее зовут Ульма, — сказал голос, и Елена, посмотрев вниз, увидела Лакшми, которая задергивала занавески паланкина, подняв руки над головой. — Все знают Старого Дрозне и его рабов. Он бьет их до обморочного состояния, а потом еще ожидает, что они поднимут его рикшу и понесут, выдерживая нагрузку. Он убивает их по пять или шесть в год.

— Он не убил ее, — прошептала Елена. — Он получил то, что заслуживал.

Она сжала руку Ульмы. Она почувствовала облегчение, когда паланкин остановился и появился сам Деймон, как раз в тот момент, когда Елена уже собиралась просить одного из носильщиков отнести Ульму к доктору на руках.

Не обращая внимания на собственную одежду, Деймону каким-то образом удавалось показывать совершенную незаинтересованность, даже когда он поднял женщину, Ульму, и кивком указал Елене следовать за ними.

Лакшми забежала вперед и повела их сначала по затейливо вымощенному камнем внутреннему дворику, а затем — вниз по извилистому коридору, из которого в неведомые помещения вело несколько солидных, респектабельно выглядящих дверей. Наконец, она постучала в одну из них, дверь осторожно открыл худой мужчина с огромной головой и едва различимыми остатками редкой бороды.

— У меня нет «кеттерис»! И «гексена» и «земера» тоже нет! И я не занимаюсь заклинаниями! — затем, подслеповато приглядевшись, похоже, ему удалось сфокусироваться на компании посетителей.

— Лакшми? — сказал он.

— Мы принесли женщину, которая нуждается в помощи, — коротко сказала Елена, — а еще — она беременна. Вы ведь доктор, да? Целитель?

— Знахарь с ограниченными способностями. Входите, входите.

Доктор торопливо направился в заднюю комнату. Остальные последовали за ним. Деймон все еще держал Ульму на руках. Оказавшись в помещении, Елена обнаружила, что знахарь стоит в углу, напоминающем логово колдуна, забитое разными магическими штучками, в том числе элементами культа Вуду.

Елена, Мередит и Бонни нервно переглянулись, но затем, Елена услышала плеск и поняла, что доктор забрался в этот угол лишь потому, что там находился таз с водой. Он тщательно мыл руки, закатав рукава выше локтя и создавая множество мыльных пузырей.

Он может называть себя «знахарь», но, по крайней мере, имеет представление о том, что такое гигиена — подумала девушка.

Деймон положил Ульму на то, что напоминало чистый накрытый белой простыней стол для обследований. Врач кивнул ему. Затем вытащил поднос с инструментами и велел Лакшми принести лоскуты ткани, чтобы промыть порезы и остановить обильное кровотечение. Он также открыл множество шкафчиков, доставая оттуда пакеты с чем-то сильно пахнущим, и забрался на лестницу, чтобы стянуть связки трав, подвешенных к потолку. Завершилось это действо тем, что доктор открыл маленькую коробочку и взял оттуда щепотку табака, уже для себя.