Режиссеры, отсматривая снятый материал, не могли не обращать внимание на Елизавету, и ей много раз поступали предложения о том, чтобы и самой, что называется, лицом поучаствовать в съемках. Сначала на эпизодической роли, затем, «если полюбит камера», то и в главной. Лиза не соглашалась, понимая, что это совсем не ее. Она комфортно чувствовала себя на своем месте.
Как ни странно, но самые длительные отношения в ее жизни случились с Александром Владимировичем. Да, наверное, оно и не могло получиться по-другому. Он всегда был рядом, всегда поддерживал, помогал, подставлял плечо и выглядел таким мудрым. Вот и подсуетился в один прекрасный момент, после очередной неудачи Елизаветы с молодым парнем. Так сказать, утешил, а она была не против. Ее все устраивало. Ни тебе страстей, ни выяснения отношений, зато уважение и хоть какая-то стабильность… На долгих десять лет Елизавета стала его постоянной любовницей. Их отношений не понимал никто. Со стороны они казались какими-то странными… То ли «отец – дочь», то ли «учитель – ученица», то ли «покровитель – подопечная»… Естественно, Александр Владимирович был счастливо женат, разводиться не собирался, имел троих детей, а потом уже и внуков…
Лиза не знала, какие чувства испытывала к нему – здесь было и уважение, и в большей степени благодарность. Но вот то, что он ее любит, пусть по-своему, но любит, это было очевидно. Ирина Николаевна знала об их связи и не одобряла ее. Конечно, она понимала, что Александр Владимирович принял такое участие в судьбе Лизы, что он так помог им, что без него им бы ни за что не поднять детей… И Ирина Николаевна терпела – терпела по одной простой причине: она надеялась, что эта связь скоро закончится, потому что долго так продолжаться не могло. Но отношения Лизы и Александра Владимировича все не заканчивались и не заканчивались… И Ирина Николаевна впала в самую настоящую ярость и даже имела с любовником дочери серьезный разговор. Она хотела, чтобы он оставил Лизу в покое.
– У вас семья, дети… Чего вы девчонке мозги пудрите? Ей-то дайте жизнь наладить.
Александр Владимирович все прекрасно понимал, но честно признался, что ничего с собой поделать не может, что из семьи никогда не уйдет, да и Лиза об этом не просит, но и она является важной частью его жизни. После этого Ирина Николаевна прекратила принимать его в доме, всячески выказывая свое отношение, но и это не помогало.
Естественно, она имела беседу и с дочерью, и не один раз, но всегда получала один и тот же ответ:
– Мама, не лезь в мою личную жизнь, меня все устраивает.
– У вас ненормальные отношения! Неужели ты не понимаешь? Какие-то соседские. Надо это прекращать, и всем будет легче!
Но все увещевания Ирины Николаевны уходили в никуда… Да где-то в глубине души она и сама понимала, почему так произошло. Елизавета никогда никого не любила, ей не с чем было сравнить свое нынешнее положение любовницы. Незавидное положение. Ирина Николаевна даже себя винила в том, что не додала дочери любви, нежности, какого-то женского воспитания. Вот и не ценила себя Елизавета как женщину, не умела построить правильные отношения с мужчинами. И теперь пожинала плоды. А у Ирины Николаевны сердце кровью обливалось, когда она видела неустроенность дочери в личной жизни.
Лиза несколько раз разрывала отношения с Александром Владимировичем и заводила романы с другими мужчинами. Но он терпеливо ждал, и Лиза снова возвращалась к нему. За это она себя ненавидела. Столько всего она в жизни перенесла, а вот быть решительной и принципиальной в отношениях с Александром Владимировичем у нее не получалось. Единственной своей подруге, с которой она сошлась, когда ей было уже под тридцать и она даже и не надеялась, что кто-то займет место Насти, Елизавета говорила:
– Лариса, я как собачка, честное слово. Он словно держит меня на цепи, приручил, прикормил и стал хозяином моей жизни… Хозяин он хороший и иногда даже отпускает побегать, зная, что я все равно вернусь к кормушке.
Конечно, такое горькое сравнение вырывалось у Лизы только в минуты острого отчаяния, но именно тогда правда и выплывала наружу.
Лариса работала на киностудии гримером, собственно, там они и познакомились в свое время. Лариса накладывала Елизавете грим, чтобы та максимально походила на главную героиню.
– Может, мне в блондинки перекраситься? Каждую съемку одно и то же. Блондинистый парик! А мне в нем и душно, и неприятно. Каждая главная героиня – обязательно блондинка! Что же это такое? – ругалась тогда Елизавета.
– Так время такое! Чем ярче, тем лучше, а еще эти стереотипы про любовь мужчин к блондинкам, – пояснила Лара.
– Так вот и я перекрашусь и потеть не буду. Да и тебе работы меньше, – предложила Лиза то ли в шутку, то ли всерьез.
– Ой, не надо! Тебе блондинкой не пойдет! Дешево будет! – сразу же отмахнулась Лариса. – Да и волосы свои шелковистые и красивые попортишь. Тебе не надо быть ни блондинкой, ни брюнеткой, оставайся такой вот клевой шатенкой. Тебе идет.
– Ты, наверное, думаешь, что все люди должны оставаться естественными? Все время гримируешь, изменяешь их, – предположила Елизавета.
– Есть такое мнение, что каким Бог человека создал, таким ему и надо жить, то есть так ему и лучше всего. И знаешь, процентов на восемьдесят так и есть. Но вот оставшиеся двадцать после небольшой коррекции становятся лучше, – ответила Лариса.
– Конкурируешь с Богом? – усмехнулась Лиза.
– Пытаюсь… Но вот ты как раз не требуешь вмешательства извне. На тебя вон как мужчины смотрят! И у нас на студии тоже.
– Скажешь тоже, – смутилась Елизавета.
– Да это ты не смотришь на них, ходишь, нос задрав.
– Я должна быть сосредоточена, иначе трюк завалю, – ответила Лиза.
– Это верно, но больно уж ты какая-то… – Лара задумалась.
– Злая?
– Строгая, неприступная.
– Разве же это плохо? – спросила Лиза.
– Неулыбчивая… – продолжила Лариса.
– Серьезная, – поправила ее Елизавета.
– Совершенно с виду неприступная, – не соглашалась с ней Лара.
Женщины стали общаться и узнали друг о друге больше. Лариса была разведена, детей у нее не было. А новость о том, что у Лизы многолетняя связь с женатым мужчиной, ввергла ее в шок. Она это тоже не одобряла, но считала, что решать должна сама Лиза, а ее все время что-то останавливало.
– Может, это привычка? – предполагала Лара.
– Или страх остаться одной окончательно. Если я до сорока лет не создала семью, то кому я нужна сейчас? Ты думаешь, я не понимаю, что всю жизнь пользовалась объедками? Но что делать? Не захватило меня порывом страсти, как в кино или сериале. Может, я не способна на это? Со всеми мужчинами расставалась абсолютно спокойно, без слез и истерик. Тренируя тело, я забыла про душу, – вздыхала Елизавета. – Поэтому и бросить Александра я не могу, у меня такое ощущение, что так я потеряю почву под ногами.