– Нам пора, – хрипло проговорила Руфь. – Где копье?
Мальчишка гордо поднял свое оружие, пару минут назад спасшее их от гибели.
– Подожди меня немного. Не смей никуда уходить, – приказала Воительница и скрылась.
Через некоторое время из-за деревьев выскочила белая волчица. Она замерла, дожидаясь, пока Орлас усядется на ее спине. Карабкаясь, мальчик задел раненое плечо Воительницы, но она, несмотря на боль, не подала вида.
Наконец, Орлас расположился на своем месте, и они помчались все дальше и дальше от распластанного на желто-бурой земле волколака. Остекленевшие глаза зверя мертво глядели в вечернее небо…
Руфь знала, что если Орлас получил от волколака злую силу, то назад пути нет, и нужно как можно скорее убить мальчика. Она посмотрела на Орласа, который весело и беззаботно уплетал за обе щеки нехитрую снедь. Почувствовав ее взгляд, он поднял глаза и улыбнулся.
Руфи стало не по себе, и она задала себе вопрос: неужели это ласковое, беззащитное существо может стать похожим на ту жуткую тварь в лесу? И сама же ответила: да, через какое-то время этот мальчик бросится на нее и вцепится в горло. Нужно что-то делать, нельзя сидеть сложа руки и ждать!
– Орлас, подойди!
Он неохотно оставил еду и подошел. Опершись руками на колено Руфи, он стал смотреть ей прямо в глаза. Воительница отвела взгляд.
– Сними кофту!
– Зачем? – Орлас удивленно вскинул брови. – Здесь совсем не жарко!
– Сними, я тебе говорю, – рассердилась женщина.
Мальчик часто заморгал ресницами, словно собираясь заплакать, однако послушно снял кофту – старую, попробованную молью.
Руфь взяла со стола огарок свечи и поднесла к белой шее Орласа. Странно, но ранка еще не припухла. Это несколько озадачило и одновременно обрадовало Воительницу, вселив в нее смутную надежду. Прошло уже достаточно времени, чтобы с найденышем начали бы происходить ужасающие перемены, а их не было и в помине. Этот мальчик не переставал удивлять.
«Неужели я ошиблась?» – думала Руфь, внимательно осматривая красную, уже затягивающуюся ранку. Она поднялась и достала из тайника древнюю магическую печать. Орлас с любопытством следил за ней.
– Так надо, потерпи, – Руфь крепко прижала печать к плечу Орласа, тот вздрогнул и поморщился. – Терпи!
– Да больно же, – сердито пробурчал мальчик. – Жжет.
Однако он мужественно боролся с желанием отвести плечо в сторону. Когда терпеть стало совсем невмоготу, и мальчишка уже хотел вырваться и убежать, Руфь убрала печать. На плече загорелся красный знак – он не спасет найденыша, если тот заражен ядом Мисоша, однако Воительнице не придется самой убивать его, знак сделает это за нее.
Орлас завертел головой, пытаясь разглядеть, что же у него на плече. Руфь подала ему зеркало.
– Красиво, – обрадовался мальчишка. – А для чего это?
– Для того, чтобы ты не стал зверем.
Орлас рассмеялся:
– Зверем? Каким зверем? С рогами?
– С рогами, – Руфь тоже засмеялась, но как-то не очень весело.
День догорел, алое солнце скрылось за кромкой леса. Прорвав завесу туч, вышла луна, оранжевая, как апельсин.
Руфь исподтишка наблюдала за своим воспитанником: в ночи полнолуния для укушенных нежитью наступает момент истины. Под воздействием лунных чар с обернутым начинает происходить такое, о чем и говорить-то страшно.
Наблюдая, как луна убегает от преследующих ее туч, Руфь молилась за найденыша давно позабытым богам. Грозная Воительница как будто вышла из дома, хлопнув дверью.
Орлас же как ни в чем не бывало играл на полу игрушками, оставшимися от совсем другой жизни. Тем временем тучи догнали луну и накрыли ее черной сетью, огарок свечи догорел, и дом погрузился в темноту.
Руфь зажгла новую свечу, комната превратилась в тусклый круг света. И тут женщине показалось, что тень, которую отбрасывает Орлас, вовсе не тень мальчика: темное чудовище пришло и разлеглось на полу…
Однако наваждение длилось лишь мгновение.
«Померещилось,» – выдохнула Руфь, подняв свечу повыше. Тени сжались и, словно мыши, попрятались в щелках в полу.
Руфь уже не сомневалась, что Орлас не обернут: укус волколака не более чем наваждение, вот как сейчас с тенью. Наверное, он поранился о коготь чудовища, а может быть, о ветку в лесу.
Найденыш уже спал и так трогательно посапывал, что улыбка невольно озарила лицо Руфи. Ей не спалось, и мысли, словно пчелы, роились в голове. Старые сомнения вновь стали терзать ее.
Откуда взялся Орлас, кто его родители, были ли они вообще? Может быть, разгадка этой тайны в мрачной глубине озера?
«Бред! – мысленно вскричала женщина, приподнявшись на постели. – Этого не может быть.»
За окном тучи отпустили побледневшую луну из мягкого, но навязчивого плена, и она робко заглядывала в окно, заливая комнату лимонным соком.
Руфь сидела на постели, обхватив руками колени:
«Не зря ли я так поступила? Не станет ли Орлас игрушкой в лапах зла? О, проклятье!» – она застонала.
Луна подплыла прямо к стеклу и посмотрела в глаза женщины.
«Убить ребенка?! – Руфь с яростной силой сжала себе виски. – Нет! Пусть Мисош победит, пусть воцарится зло и погибнет весь мир, но я не трону волоска на голове этого мальчика!»
Она упала на постель, раскинув руки и тяжело дыша.
Усилием воли Руфь отогнала назойливый рой мыслей. Орлас не может иметь никакой связи с Мисошем. Эта злобная тварь не способна создать ничего прекрасного. Ей стало легче, луна отпрянула от окна.
Руфь поднялась с постели и, тихо ступая босыми ногами по холодному полу, подошла к кровати мальчика. Орлас спал, раскинув руки и скомкав одеяло. Плечи и грудь его обнажились. Руфь наклонилась, чтобы поправить одеяло, но мальчик вдруг перестал сопеть, и она отстранилась, не желая его будить.
Орлас не проснулся и Руфь получила возможность как следует рассмотреть своего воспитанника, потому что до этого она не обращала никакого внимания на его внешность. А сейчас ей достаточно было одного взгляда, брошенного на спокойное лицо спящего мальчика, чтобы воспоминания из далекого прошлого нахлынули, как океанский прилив.
Если бы волосы у него были чуточку темнее и курчавей…
У Руфи не было ни единого портрета, лишь воспоминания, но она ни секунды не сомневалась: в кровати ее потерянного внука Лия спал ее сын Керк, тоже безнадежно потерянный, но уже дважды: не только по вине Мисоша, но и по вине времени, которое немилосердно старит людей.
Образ темноволосого мальчугана с блестящими глазами стойко держался в изможденной памяти женщины.
– Как же он похож на Керка, – прошептала она.