Это Сеиварден поняла и беспомощно развела руками.
— Нет! — горячо ответила она на том же языке.
Врач нахмурилась, и указала на Сеиварден рукой с одним отставленным в сторону пальцем. Сеиварден выпрямилась, возмущенная этим жестом, который для радчааи был гораздо оскорбительнее, чем это считалось здесь.
— Будешь мешать, — сурово заявила врач, — пойдешь вон! — Затем она повернулась ко мне. — А ты будешь лежать смирно и лечиться как следует.
— Да, доктор. — Я ослабела от того очень небольшого движения, которое мне удалось осилить. Сделала вдох, стараясь успокоиться.
Это, казалось, смягчило ее. Она наблюдала за мной минуту, несомненно видя, что происходит с моим пульсом и дыханием.
— Если ты не можешь прийти в норму, я могу дать тебе лекарство. — (Предложение, вопрос, угроза?) — Я могу заставить его, — тут она бросила взгляд на Сеиварден, — уйти.
— Не нужно.
Врач скептически хмыкнула и вышла из палаты.
— Мне очень жаль, — сказала Сеиварден, когда врач ушла. — Это было глупо. Мне следовало подумать, прежде чем говорить. — (Я не ответила.) — Когда мы оказались внизу, — продолжила Сеиварден, словно это было логически связано с тем, что она сказала до этого, — ты была без сознания. И очевидно, получила серьезные травмы. Я боялся тебя двигать, потому что не мог понять, сломаны ли кости. У меня не было никакой возможности позвать на помощь, но я подумал: может, у тебя есть что-нибудь, чтобы выбраться наверх, или восстановители первой помощи; но, конечно, это было глупо, твоя броня не убралась, поэтому я и понял, что ты жива. Я взял наладонник из твоей куртки, но не было сигнала, и мне пришлось подняться наверх, прежде чем я смог с кем-то связаться. Когда я спустился вниз, брони не было, и я испугался, что ты умерла. Все по-прежнему на месте.
— Если пистолет исчез, — сказала я спокойно и бесстрастно, — я переломаю не только твои ноги.
— Он там, — настаивала она. — Но ведь это просто не может быть личным делом, так ведь?
— Это личное. — Просто со мной личное затрагивало очень многих других. Но как я могла это объяснить, не раскрывая больше, чем хотела сейчас?
— Расскажи мне.
Это было неудачное время. Неподходящий момент. Объяснять пришлось бы очень многое, особенно потому, что знания Сеиварден о том, что случилось за последнюю тысячу лет, наверняка были обрывочными и поверхностными. Произошло столько событий, о которых она ничего не знает, и разъяснение их потребует немало времени, прежде чем я доберусь до того, кто я и что намереваюсь сделать.
Эти события имели огромное значение. Не осмыслив их, как могла Сеиварден вообще в чем-то разобраться? Не зная их, как она поймет, почему все поступали так, а не иначе? Если бы Анаандер Мианнаи не ответила с такой яростью на действия гарседдиан, стала бы она делать то, что наделала за тысячу лет после этого? Если бы лейтенант Оун никогда не слышала о событиях на Айми, которые произошли двадцать пять лет назад, поступила бы она так или нет?
Когда я представляла себе, как солдат «Милосердия Саррса» решила не выполнять приказ, я видела ее одним из вспомогательных компонентов. Она была номером Один подразделения Амаат «Милосердия Саррса», его старшим бойцом. Но она являлась человеком, и у нее было имя помимо места на корабле, помимо Один Амаат Один «Милосердия Саррса». Но мне не приходилось видеть запись, я никогда не видела ее лица.
Она была человеком. Она терпела события на Айми — возможно, даже приводила в исполнение безнравственные требования самого губернатора, когда ей приказывали. Но в то мгновение нечто изменило все. Нечто оказалось для нее последней каплей.
Что же это было? Быть может, вид Рррррр, мертвого или умирающего? Я видела фотографии Рррррр — длинные, как змея, покрытые шерстью, со многими конечностями; говоря, рычат и лают, — и людей, связанных с ними, которые могут говорить на этом языке и понимают его. Это Рррррр столкнули Один Амаат Один «Милосердия Саррса» с дороги, по которой она шла? Может, ее так взволновала угроза нарушения договора с Пресгер? Или мысль об убийстве множества беспомощных людей? Если бы я знала о ней больше, наверное, я смогла бы понять, почему в это мгновение она решила, что лучше погибнуть.
Я почти ничего не знала о ней. Вероятно, умышленно. Но даже то немногое, что было известно мне, та малость, что знала лейтенант Оун, оказали на меня влияние.
— Тебе кто-нибудь рассказывал о том, что случилось на базе Айми?
Сеиварден нахмурилась.
— Нет. Расскажи мне.
Я рассказала. О развращенном губернаторе так далеко от всего в пространстве Радча, которая препятствовала Базе или любому из кораблей сообщить о том, что она делает. О корабле, который прибыл туда однажды, — они предположили, что это человеческое судно, никто и представления не имел ни о каких пришельцах в этих краях, и он, очевидно, не был радчаайским и стал подходящей целью. Я рассказала Сеиварден все, что знала о солдатах с «Милосердия Саррса», которые поднялись на борт неизвестного корабля с приказом захватить его и убить всех, кто окажет сопротивление или явно не подходит для превращения во вспомогательные компоненты. Я знала немногое: как только подразделение Один Амаат высадилось на чужом судне, его номер Один отказалась следовать приказам. Она убедила остальных солдат Амаат Один последовать за ней, они дезертировали к Рррррр, и вывели судно за пределы досягаемости.
Сеиварден насупилась еще больше, и, когда я закончила, она заявила:
— Итак, ты говоришь мне, что губернатор Айми была абсолютно развращена. И каким-то образом у нее оказались коды доступа, чтобы помешать Базе Айми сообщить о ней. Как такое возможно?
Я не ответила. Либо очевидное заключение придет ей в голову, либо она неспособна это понять.
— И как могли тесты привести ее на эту должность, если она была способна на такое? Это невозможно. Конечно, — продолжала Сеиварден, — все остальное следует из этого, не так ли? Коррумпированный губернатор назначает продажных чиновников, не обращая внимания на результаты испытаний. Но капитаны, которые там базировались… нет, это невероятно.
Она не сможет этого понять. Мне не следовало говорить вообще ничего.
— Когда тот солдат отказалась убивать Рррррр, которые пришли в эту систему, когда она убедила остальных из своего подразделения поступить так же, она создала положение, которое невозможно было долго скрывать. Рррррр могли соорудить собственный шлюз, поэтому губернатор не сумела помешать им удрать. Им нужно было сделать всего лишь один прыжок до следующей населенной системы и рассказать свою историю. Именно так они и поступили.
— Почему кто-то вообще озаботился этими Рррррр? — Сеиварден никак не могла приспособить горло для произнесения этого звука. — Серьезно? Они так называются?
— Так они сами себя называют, — объяснила я максимально терпеливо. Когда это произносит Рррррр или один из их переводчиков-людей, это звучит как продолжительное рычание, не слишком отличающееся от любого другого их слова. — Это, пожалуй, трудно произнести. Большинство людей просто произносят длинный звук р.