И когда в кабинет вошел Нейл с чашкой чая и тарелкой, на которой лежали бутерброды, первым ее желанием было отправить его прочь, но что-то в его лице удержало ее. Даже не его незащищенность, а, скорее, беспокойство и желание помочь ей, и она не смогла так легко отмести это.

– Выпейте чаю и поешьте, – сказал он. – Вам будет легче.

Она была очень благодарна ему за чай, но проглотить хотя бы один кусок хлеба казалось ей немыслимым. Однако за первой чашкой последовала вторая, и оказалось, что она сумела съесть половину того, что было на тарелке, и ей действительно стало легче.

Нейл сидел в кресле напротив и не сводил с нее глаз, чувствуя себя несчастным, оттого что несчастна она, и терзаясь собственным бессилием. Он не мог не роптать против тех запретов, которые она возложила на него – на его поведение по отношению к ней. На него не распространялось то, что она была готова сделать и отдать Майклу, и от этого он мучился и терзался обидой, потому что знал, что он лучше. Лучше для нее во всех отношениях. И он больше чем подозревал, что Майкл тоже это знает, – во всяком случае, если не знал вчера, то сегодня это понял. Но как убедить ее? Она и слушать его не захочет.

Когда она отодвинула от себя тарелку, он заговорил:

– Я в отчаянии, оттого что именно вы были первой, кто нашел Льюса. Зрелище не из приятных.

– Да, конечно. Но я вполне могу справиться с такого рода вещами. Вы не должны тревожиться из-за случившегося. – Она улыбнулась ему, не сознавая, насколько ее улыбка выдает всю глубину ада, через который она прошла. – И я должна поблагодарить вас за то, что вы взяли на себя ответственность за мое решение перевести Майкла из отделения в другой корпус.

Нейл пожал плечами.

– Что ж, это пошло на пользу, правда? Пусть полковник цепляется за свои убеждения по поводу преимуществ сильного пола. Если бы я сказал, что был мертвецки пьян, а вы командовали, он бы решил, что вряд ли мне можно верить.

Она состроила гримасу.

– Вот уж что правда, то правда.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, сестренка?

– Да, все в полном порядке. Единственное, что меня волнует, так это то, что я чувствую себя одураченной.

Он наморщил лоб.

– Одураченной? Вот уж неподходящее слово!

– Очень даже подходящее. Вы знали, что я отвела Майкла к себе в корпус, или это, так сказать, выстрел наугад?

– Простая логика. Куда еще вы могли девать его? Я еще вчера понял, что утром вы, скорее всего, не захотите передавать Льюса в руки начальства или полиции. А значит, вы не станете возбуждать всеобщего любопытства, поместив Майкла в другое отделение, например.

– Вы очень проницательны, Нейл.

– А вы даже представить себе не можете, насколько я проницателен.

Ей не хотелось отвечать, и она отвернулась и посмотрела в окно.

– Ну-ка, давайте по сигарете, – сказал он, не в силах совладать с жалостью, но и испытывая при этом горечь, потому что ему хотелось говорить о тех вещах, о которых она не позволит ему сказать.

Она снова повернулась к нему.

– Нельзя, Нейл. Старшая появится в любую секунду. Сейчас полковник уже точно доложил ей, начальству и в полицию, и она рвется сюда, закусив удила. Для нее чем сильнее попахивает ситуация, тем ей лучше, особенно если сама она в ней не замешана. Для нее это как детектив – проглотит и не подавится.

– А если я закурю сигарету, а вы потихоньку затянетесь разок-другой? Вам нужно что-нибудь покрепче, чем чай.

– Нейл Паркинсон, если вы посмеете упомянуть при мне о виски, я посажу вас под арест в вашей комнате на месяц! А без сигареты я обойдусь, честное слово. Я должна сохранять свою респектабельность, насколько это возможно, а не то старшая выгонит меня с треском из славных рядов. Она учует запах табака.

– Ну, по крайней мере полковник как источник спиртного воистину попался в собственный капкан.

– А вы напомнили мне о двух вещах, Нейл. Первое, я буду вам крайне признательна, если никто из вас ни слова не скажет о виски. И второе. Возьмите этот стакан с собой в палату и выпейте все по столовой ложке. Это снимает синдром похмелья.

Он ухмыльнулся.

– Вот за это я готов расцеловать ваши ручки и ножки.

В этот момент в кабинет сестры Лэнгтри ворвалась старшая сестра, ноздри ее раздувались, как у ищейки. Нейл мгновенно исчез, сделав по пути нечто вроде реверанса и оставив сестру Лэнгтри наедине с начальством.

Глава 5

Приход старшей сестры ознаменовал собой качественно новый уровень, на который переходили теперь события этого утомительного дня. Она привела с собой начальство – полковника из штаба, невысокого человечка с мягкими манерами, для которого госпиталь и все, что с ним связано, существовали лишь в абстрактной форме, и поэтому при непосредственном контакте с живыми людьми он чувствовал себя крайне беспомощным. На нем, как на командующем Базой номер пятнадцать, лежала ответственность за расследование, потому после беглого осмотра душевой он позвонил в штаб и затребовал услуги особого отдела. Обремененный многочисленными заботами, полковник едва ли мог заинтересоваться этим делом, которое столь очевидно являлось стопроцентным самоубийством, пусть даже и с крайне неприятным оттенком. Так что он передал техническое выполнение всех деталей расследования интенданту Базы номер пятнадцать, высокому, дружелюбно настроенному молодому человеку с умным лицом по имени Джон Пенниквик. И таким образом, сняв с себя нелегкое бремя весьма неприятных забот, он удалился, чтобы заняться своими делами – ему предстояло провести ликвидацию всего госпиталя.

Капитан Пенниквик был занят ничуть не меньше, чем полковник, но он к тому же еще был очень деятельный и расторопный работник, так что когда из генштаба прибыл сержант особого отдела, капитан смог проинформировать его об этом деле во всех подробностях.

– Я встречусь и поговорю со всеми, с кем вы сочтете нужным, – сказал он, поглядывая из-под очков на сержанта Уоткина, которого считал человеком разумным, наблюдательным и приятным в обращении. – Однако теперь все эти птенчики целиком на вас. Ну, естественно, если окажется, что птенчики на самом деле – стервятники, что ж, тогда кричите во всю глотку, и я сразу же прибегу.

Походив минут десять по душевой вместе с майором – патологоанатомом Базы номер пятнадцать, сержант Уоткин направился к отделению «Икс», тщательно все осматривая и не упуская из виду ни одной, самой мелкой детали. Дойдя до ступенек, он покружил вокруг корпуса, а затем поднялся по деревянному настилу ко входу. Сестра Лэнгтри хотя и не была на этот раз у себя в кабинете, но сигнальное звяканье занавески донеслось до нее, и она поспешила навстречу.

«Ловкая штучка, – подумал с удовольствием сержант, – и смотри-ка, офицер!»

Ему не составило особого труда отдать ей честь.