И, прежде чем я успел шевельнуться, адвокат закрыл за собой дверь. Я услышал только, как он велел страже приглядывать за ней.
Полчаса я ждал, обливаясь потом и думая: «Барак прав, я пал жертвой наваждения! Если бы он приехал сюда со мной, я подверг бы опасности нас обоих!» Когда дверь отворилась, я невольно подпрыгнул, ощущая, что сердце мое ушло в пятки. Уорнера сопровождали два стражника с алебардами.
– Пройдемте со мной, – сухо проговорил адвокат королевы.
Я вышел за дверь, и стражники заняли место за моей спиной.
Роберт повел меня вниз, ноги мои застучали по каменным плитам, и я с ужасом подумал: «Это же замок, здесь должны быть подземные темницы!» Однако мой коллега остановился на первом этаже, повел меня по коридору, а потом открыл дверь, за которой, к моему удивлению, оказался небольшой, окруженный деревьями уединенный садик. Со шпалер свисали лозы, а в небольших клумбах у стен росли цветы. Здесь, в тени, восседала королева, на коленях которой устроился спаниель Риг, а за ее спиной стояли две камеристки. На ней было платье ее любимого алого цвета и капюшон, расшитый цветами, в лепестки которых были вшиты крохотные бриллианты. Ее величество посмотрела на меня, и я заметил на ее лице напряжение, а под глазами – темные круги. Напряжено было и ее тело, а выражение лица оставалось сердитым. Я низко поклонился.
– Мэтью! – В голосе Екатерины ощущалась обида. – Мастер Уорнер сообщил мне, что вы обвинили его в службе этому негодяю, Ричарду Ричу.
Я повернулся к Роберту, не отводившему от меня ровного взгляда:
– Я не выдвигал никаких обвинений, ваше величество. Но выразил некоторые опасения…
– Он мне все рассказал. Однако являться сюда и обвинять его в чем-то безумно. Тем более, в такие времена.
– Ваше величество, меня тревожило только благополучие вашего двора.
Королева закрыла глаза.
– Ах, Мэтью, Мэтью, – проговорила она, вновь внимательно посмотрев на меня. – Вы кому-нибудь еще рассказывали эту историю?
– Только Бараку.
– Ну, во всяком случае, здесь верно по меньшей мере то, что этот Уэст солгал вам. – Ее величество устало махнула рукой своему адвокату: – Расскажите ему, Роберт!
Уорнер заговорил холодным тоном:
– При дворе Екатерины Арагонской действительно состоял молодой адвокат по имени Грегори Джексон. Он работал на меня. Но он умер в двадцать пятом году – за год до того, как Уэст потерял то письмо. От потливой немощи, насколько я помню. Я был на его похоронах. Поэтому тот человек, о котором вам говорили Уэст и его мать, не мог быть Джексоном. Но он не был и мной. У королевы Екатерины Арагонской, конечно же, были свои шпионы, бесспорно, стремившиеся вынюхать все возможное о любовницах короля. Однако ими, по большей части, становились слуги королевского двора. И, клянусь, я никогда не был шпионом… и тогда, и теперь я был и остаюсь адвокатом. И я не состою ни в каком общении с Ричардом Ричем, не имею с ним никаких дел, помимо тех случаев, когда этого нельзя избежать. Поэтому я подумал, что лучше всего будет опровергнуть вашу инсинуацию перед лицом королевы.
– A я верю Роберту, – возвысила голос Екатерина. – Неужели вы, Мэтью, считаете меня дурой, не способной понять, кому можно довериться среди собственных слуг, а тем более, зная, что может произойти с королевой в этой стране?
Посмотрев на нее, я перевел взгляд на Уорнера и заметил гнев на обоих лицах. Понимая свою ошибку, я тихо произнес:
– Приношу самые смиренные извинения вам, ваше величество, и вам, мастер Уорнер.
Королева повернулась к своему адвокату:
– Интересно, а существовало ли само письмо?
– Я не знаю этого, ваше величество, – развел руками Роберт. – Я ничего не слышал об этом, однако я и не был в большом доверии у Екатерины Арагонской. Она или знала, или уже догадывалась о том, что я начинаю склоняться в сторону реформаторов.
– В любом случае Уэст солгал об этом Джексоне, – сказал я.
Уорнер сдержанно кивнул. Я посмотрел на королеву:
– Однако остается открытым вопрос участия Рича в деле Кертиса. Существует общее звено, связывающее дело Кертиса с Сассексом – феодарий сэр Квинтин Приддис, прежде служивший сассекским коронером. Он – старинный приятель Рича.
Королева задумалась:
– Гибель бедной мистрис Хоббей… вы говорили Роберту, что уже нашли обвиняемого?
– Местного йомена. Он сопротивлялся попыткам мастера Хоббея захватить деревню Хойленд.
– И вы считаете его невиновным?
– Да. Никаких обличающих его улик не существует.
– А есть ли свидетельства против кого-то еще?
Я помедлил, но все же ответил:
– Нет.
– Значит, он должен предстать перед судом. Там и будет открыта истина.
– Он сейчас находится в тюрьме. Я предложил представить дело жителей этой деревни в Ходатайственном суде.
– Вы не тратили времени даром, – едко заметил Уорнер.
– A этот мертвец, которого обнаружили в Рольфсвуде, отец вашей «подруги» из Бедлама… что будет там? – спросила Екатерина.
– Будет дознание, но я не знаю когда.
Королева вновь посмотрела на меня:
– Тогда у вас еще есть время выведать истину. Что же касается Хью Кертиса, то какие бы безобразия ни творились при использовании его земель, если он сам не имеет возражений против этого, мы ничего сделать не можем. Мэтью, я знаю, что, однажды взявшись за дело, вы доводите его до самого конца, но бывают случаи, когда нам приходится отказаться от своей привычки. Все эти вопросы должны подождать своего времени. A вас уже не должно быть здесь. Французы близко, нам грозит смертельная опасность.
Подняв руку, она ущипнула себя за переносицу.
– С вами все в порядке, ваше величество? – спросил я.
– Устала, только и всего. Прошлой ночью король никак не мог уснуть, и попросил меня поговорить с ним. Он теперь часто не может уснуть из-за боли в ноге.
– Вы даже не представляете, насколько тяжела теперь жизнь королевы, – недовольным тоном проговорил Уорнер. – Хотите знать, почему его величество оставил ее в этом замке? Так я скажу: потому что, если его, не приведи боже, убьют или возьмут в плен в ближайшие несколько дней, королева станет править как регент при принце Эдварде, как было, когда в прошлом году король находился во Франции, и ей придется иметь дело со всеми ними… С Гардинером, Норфолком, Сеймурами, Кранмером. И Ричем. – Он шагнул поближе к своей госпоже и покровительственным тоном продолжил: – Последние два года она ненавязчиво, как умеет только она, опекала вас, чтобы король не вспомнил о ваших прошлых похождениях и не разгневался. A теперь вы против ее желания задерживаетесь в Хэмпшире, развязно вваливаетесь сюда со смешными обвинениями в мой адрес…