Не выпуская ее из объятий, Саймон повернул в сторону стеклянных дверей, выходивших на террасу. Медленно вальсируя, они остановились неподалеку от дверей, граф перешагнул порог и оказался в прохладе ночного воздуха. В самом дальнем углу висел фонарь, и Саймон повел Джессику туда.
Вот что он хотел сделать весь вечер – обнять ее так крепко, как только можно, поцеловать ее сладкие губы, заласкать все самые нежные местечки. Чем больше Саймон смотрел на нее, тем сильнее жаждал сбежать с бала и поскорее заняться с ней любовью.
Джессика не успела ничего возразить, как он уже прижал ее к себе и наклонил голову. Их губы встретились. Огненный шар страсти взорвался у него в груди. Удар был такой силы, что Саймон не выдержал и застонал. Он не мог думать, не мог ничего делать – только целовать Джессику, ласкать. Любить ее так, как позволяет это сделать его тело.
Саймон запрокинул голову жены и ворвался внутрь ее рта. Он пил сладость губ Джессики, наслаждался их мягкостью. Ласкал языком влажную пещерку, которую она открыла для него.
Джессика обняла его за шею, и тогда Саймон поднял ее на руках и прижал к стене. А потом опять стал целовать ее так глубоко и страстно, что в конце они оба еле дышали.
С мучительным стоном Саймон оторвался от губ жены. Он очень хотел ее, но знал, что должен остановиться.
Прямо сейчас.
Он опустил Джессику вниз, но у нее подогнулись ноги, и тогда Саймон крепко обнял ее, не давая упасть. Она спрятала лицо у него на груди. Так они долго стояли, ощущая прерывистое дыхание друг друга. Прохладный воздух овевал их, уличная лампа неярко светила, а Саймон с Джессикой ждали, когда к ним вернутся силы.
Наконец он взял ее за подбородок, и Джессика подняла к нему лицо. Ее глаза были затуманены страстью.
– Я хотел сделать это – и даже больше – с той минуты, как увидел тебя на ступеньках лестницы в твоем новом наряде, – проговорил Саймон. – И весь вечер мучился от желания. Держать тебя в объятиях, танцевать вальс и не сметь поцеловать было настоящей пыткой.
– Я знаю, – ответила Джессика.
Ее голос был слегка охрипшим. Он провел пальцем по распухшим губам жены и спросил:
– Правда?
– Да. Леди Дьюит сказала об этом леди Эндовер. Она была удивлена, что ты до сих пор не уединился со мной на террасе сада.
Саймон поднял голову к лампе и рассмеялся.
– Мне не очень нравится, что ты можешь читать все, что говорят люди, – сказал он, когда наклонился так, чтобы Джессика увидела его губы. – Я боюсь, в итоге ты узнаешь что-нибудь очень неприятное или поверишь какой-нибудь лживой сплетне, а я не смогу тебя переубедить.
Джессика замерла в его руках.
– То есть ты хочешь контролировать, что мне надо знать, а что – нет, так?
– Конечно, не так. Просто хочу, чтобы ты поняла, что не все, о чем говорят люди, заслуживает доверия. Они часто лгут и сплетничают.
– Неужели ты считаешь, что мне это неизвестно? Я долгие годы наблюдала за ними и знаю, когда люди говорят неправду.
– И какую неправду ты сегодня услышала?
Она серьезно глянула на Саймона и вздохнула, словно сомневалась, стоит ли рассказывать такие вещи.
– Я могу опровергнуть слух о том, что лорд Кардуэлл скоро попросит у герцога Данфорда руку его старшей дочери.
– Ну конечно, так оно и будет! – воскликнул Саймон. – Этот брак планировался годами, и я слышал сегодня, что осталось утрясти пару деталей насчет приданого, и будет объявлено о помолвке.
– Нет, Саймон. Они разорвали отношения сегодня днем, и об этом пока никто не знает.
– А ты откуда знаешь?
– Я видела, как разговаривали между собой младшая дочь лорда Данфорда и ее близкая подруга. Герцогиня жаловалась, что ее сестра ужасно подавлена, и теперь неизвестно, когда она сможет появиться в свете.
– Но Кардуэллу нужен этот брак. Все знают, что он совсем без денег, а у дочери Данфорда хорошее приданое. С чего это он передумал?
– Не знаю.
– А я думаю, что знаешь. Ну давай же, говори.
Джессика на всякий случай оглянулась и тихо проговорила:
– Он полюбил другую.
– Другую? Это кого же?
– Леди Белмонт. Но Кардуэлл пока не может открыто признать свои чувства. Она овдовела меньше года назад.
– Но у нее же совсем нет денег.
– Вот разразится скандал, а? Сын разорившегося графа отказался от богатой невесты, чтобы жениться на бедной вдове. И все ради любви. Как ты думаешь, это ошибка?
Саймон внимательно посмотрел на Джессику и ответил:
– Я думаю, бывают случаи, когда чувство долга и ответственность не оставляют места для любви. Случается так, что у нас нет иного выхода, кроме как заглушить голос сердца, говорящего, что нам делать, и поступить так, как велит разум.
– Значит, вот что ты сделал, когда женился на мне?
Такого вопроса Саймон совсем не ожидал.
– Нет, – не задумываясь ответил он. – Я ведь никого не любил, потому мне не надо было делать такой сложный выбор.
Судя по глазам Джессики, она хотела поверить ему, но ей мешали сплетни о нем с Розалинд, которые упорно распространялись в обществе.
– Мое сердце принадлежит только мне, Джесс. Я с самого начала говорил тебе, что не отдам его ни одной женщине на свете. И мы с тобой знаем, что стали мужем и женой не по любви. Я должен был спасти родовое поместье, обязан был восстановить честь своего имени и потому принял твое предложение. Никакой любви, только чувство долга.
Саймон замолчал. Очарование ночи было безвозвратно разрушено его правдивыми словами.
– Думаю, нам лучше вернуться, – сказал он.
Ему хотелось как-то смягчить боль, которая появилась во взгляде Джессики. Но Саймон одернул себя. Будет лучше, если она не станет тешить себя романтическими надеждами насчет их брака. Это ничем хорошим для нее не кончится.
– Хорошо, – согласилась Джессика и отвернулась. Она пошла к дверям, но остановилась и, повернувшись, шагнула назад.
– Я забыла сказать тебе кое-что важное, – проговорила Джессика.
– Что именно?
– Настоящий владелец «Грейт шиппинг» вернулся из Индии.
Пораженный Саймон застыл на месте.
– Ты уверена?
– Да. На бал ненадолго приезжал Сидни Карвер. Он заявил, что не может остаться до конца, поскольку у него назначена важная встреча, которую нельзя пропустить.
– Может, у него встреча с кем-то другим? Может…
– Нет. Он сказал, что сейчас поедет в контору «Грейт шиппинг». А еще заявил, ему очень жаль, что этот ублю… то есть этот человек не остался в Индии.