– Пруденс не знает имени этого человека. И, увы, не смогла его точно описать. Но она клянется, что видела его на похоронах твоего отца. Подумай об этом. Ты говорил, что в последнюю секунду выстрелил мимо цели, но ведь чтобы попасть в брата, ты должен был развернуться! Ведь Эрик стоял позади тебя! Не забывай к тому же, что я была там в то утро и видела, как кто-то бежал прочь от места убийства. А Пруденс с самого начала уверяла, что видела, как некто нацелился из ружья прямо в Эрика!
И Патрик снова вспомнил тот роковой день. Впрочем, он никогда его не забывал и не забудет уже до самой смерти. До сих пор, стоило закрыть глаза, он чуял запах облетевших листьев, слышал, как шуршат они под его ногами, задыхался от едкого ружейного дыма… В тот самый день начался его ад. Но сейчас мысли мистера Чаннинга устремились в ином направлении…
Патрика вдруг захлестнула волна ярости, и ярость эта была направлена на неведомого покуда врага. Неужели вот он – ответ на мучительный вопрос? Или Патрик уцепился за удобное ему объяснение, отринув то, что имело смысл? В самом деле, какие у него еще есть доказательства собственной непричастности к трагедии, кроме страстных уверений Джулианы в том, что горничная видела тогда кого-то другого? И как им удастся заставить других в это поверить? Да он и сам пока не знал, верит ли Джулиане… В тот день Патрик отчетливо слышал два выстрела, и до этой минуты не сомневался, что второй принадлежал Эрику. От мысли о том, что могла быть и некая третья сторона, грудь Патрика разрывало от злобы и… радости.
– Таким образом, у нас теперь довольно доказательств, чтобы идти с ними в суд и прекратить наконец эту бессмысленную травлю! – гордо объявила Джулиана.
Патрику и самому хотелось в это верить. Видит Бог, он всей душой желал удостовериться в том, что не причастен к гибели брата! Но ужасное предположение, что Эрик был умерщвлен намеренно, казалось чересчур фантастичным, чтобы принять его на веру, без весомых доказательств. И Патрик неохотно покачал головой:
– У нас есть лишь признание сбежавшей свидетельницы. Если будет возбуждено дело о преднамеренном убийстве, ты уверена, что в нем не обвинят меня? А если я стану упорствовать, утверждая, что Эрик был сражен случайным выстрелом, меня могут осудить за убийство по неосторожности. – Он помолчал, мысленно перебирая варианты, тотчас отбрасывая одни и выдумывая другие. – Полагаю, нам следует дождаться возвращения Маккензи.
– Кто-то застрелил твоего брата, Патрик. И убийца был здесь, в Соммерсби, на том самом ноябрьском празднестве! И он присутствовал на похоронах твоего отца! Ведь он может снова кого-нибудь убить… – Голос ее сорвался. – Он может убить тебя!
– Если кто-то на самом деле убил Эрика, это вовсе не значит, что он станет покушаться на меня. У Эрика в Лондоне было великое множество друзей и просто знакомых. Наверняка он нажил себе и врагов, особенно в последние месяцы своей жизни. Брат погряз в долгах и приехал тогда домой, чтобы попросить отца ссудить его деньгами. Возможно, кто-то из кредиторов просто-напросто устал ждать…
– Это лишь одно из возможных объяснений, – упрямо мотнула рыжей растрепанной головой Джулиана. – Но лишь одно! И далеко не единственное.
Патрик колебался. Он не просто хотел поверить Джулиане. Ему во что бы то ни стало было нужно ей верить, и это его пугало.
– Ты на самом деле боишься за меня? – спросил он уже куда нежней.
– Как я могу не бояться? Пусть мне порой хочется треснуть тебя по голове за твой идиотизм, но я вовсе не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…
Совершенно позабыв о прискорбном состоянии ее наряда, Патрик нежно привлек к себе жену.
– Ты имеешь в виду что-то посерьезней синяков на голени, да?
Джулиана тяжело дышала, уткнувшись лицом ему в грудь, и Патрик чувствовал тепло ее дыхания сквозь тонкую ткань рубашки.
– В следующий раз я прицелюсь существенно повыше, – глухо проговорила она.
– Что-то не припоминаю, чтобы в брачной клятве упоминалось членовредительство. – Патрик погладил Джулиану по голове, лихорадочно обдумывая план возможных действий.
В любом случае необходимо переговорить с мисс Смит, где бы она ни была. Патрик силился, но не мог припомнить ее лица, хотя наверняка видел Пруденс в имении. Или не видел. В конце концов, он почти все время проводил тогда на конюшне.
– Ох, не нужно, Патрик! – Джулиана передернула плечами и отстранилась. – Как ты можешь обнимать меня сейчас? Я… я плохо пахну!
– Ага. Ты воняешь.
Джулиана словно окаменела. Ее близость помогала Патрику взять себя в руки, хотя запах, исходящий сейчас от жены, был поистине ужасен. Но ему было не привыкать: в Мореге он не раз приходил домой приблизительно в таком же виде. Патрик лишь крепче обнял жену.
– Ты разве забыла? Кузнец заставил меня пообещать, что я буду почитать тебя, как бы ты ни смердела…
– Ничего подобного он не говорил! – запротестовала Джулиана.
– Тебе повезло, что я по натуре не брезглив.
Теперь, когда он с облегчением уверился, что жена не предавала его, Патрик начал понимать, во что она ввязалась. И все это ради него… Не будет ничего удивительного, если выяснится, что испытания этого дня оставили неизгладимый отпечаток на психике его чистюли жены. Одно то, что Джулиана явилась поговорить с ним, отложив принятие ванны, говорило о ее душевном состоянии больше, чем любые клятвы и признания.
Чтобы не смущать Джулиану, Патрик удержался от того, чтобы поцеловать ее в макушку: волосы жены отчаянно нуждались в доброй порции горячей воды и мыла. Вместо этого он шепнул ей на ушко:
– Наверное, ты не ожидаешь услышать этого от меня, однако… тебе необходимо срочно вымыться.
Плечи Джулианы вдруг затряслись, словно от сдерживаемого смеха, и она отстранилась от мужа. На Патрика устремились покрасневшие глаза:
– Полагаю, дожидаться возвращения Маккензи – отменная глупость. Надо поговорить с судьей! Человек, облеченный такой властью, сможет нам помочь. В конце концов, сопоставлять факты и делать выводы – это его работа!
С минуту Патрик размышлял. Можно ли поручиться, что Джулиана бестрепетно выдержит разговор с мистером Фармингтоном, заслуженным мировым судьей Чиппингтона? А главное – сможет ли Патрик простить жену, если она не найдет в себе на это сил?
Мистер Чаннинг уже успел прекрасно изучить ее тело, знал, как она умна и сколь остер бывает ее язычок… Но речи Джулианы чересчур походили на ее же непослушные рыжие кудри. Патрик не мог даже предположить, что она может наговорить, оказавшись на заседании суда, как не мог представить, в какую сторону в следующее мгновение завьется ее рыжий локон. Маккензи был непоколебим: жену нельзя принудить свидетельствовать против супруга, но теперь, когда Джулиана взяла дело в свои руки, пусть даже это произошло случайно, положение существенно осложнялось…
– Еще слишком рано, Джулиана, – отрицательно покачал он головой. – Но прошу, не сочти мое нежелание спешить за бездействие. У нас есть как минимум два дела, которые мы должны закончить до приезда Маккензи.