– Твой кузен тут решительно ни при чем, Патрик. Почему ты женился на мне? – повторила Джулиана, на сей раз громче и куда требовательней.
Однако лицо Патрика оставалось бесстрастным.
– Почему ты задаешь мне этот вопрос сейчас, а не тогда, когда это имело значение?
– Уверяю, это имеет значение именно сейчас! – Сердце ее стучало глухо, словно закутанное в слой войлока, и каждый удар отдавался тупой болью в груди. – Сознайся, наш брак был всего-навсего уловкой, чтобы помешать мне свидетельствовать против тебя в суде?
Она ждала. Ждала ответа. Ждала хоть какой-то его реакции. Возможно, если он не скажет… не сможет сказать этих страшных слов, то у них останется надежда и зияющая трещина в ее сердце еще сможет когда-нибудь затянуться… Однако вместо того, чтобы дать ей тот ответ, которого она жаждала, о котором молила Небо, Патрик произнес единственное слово, которого она страшилась более всего.
– Да.
Словно сабля просвистела в воздухе и разрубила пополам ее сердце. Мгновение Джулиана моргала, уверенная, что ослышалась. Но если зрение могло ей изменить, то слух – никогда…
«Блайт был прав». Эти слова звучали у нее в ушах, повторяясь вновь и вновь чудовищным рефреном, оглушая и лишая воли. Теперь Джулиана понимала: ей следовало бы догадаться обо всем с самого начала. В конце концов, никто не женится на незнакомке, если к тому нет весьма и весьма серьезных причин…
– Так все это правда, – прошептала она, отступая прочь от джентльмена, за которого вышла исключительно по причине глупой детской шалости. Однажды она сочла Патрика пешкой в своей романтической игре, которая, впрочем, закончилась, едва начавшись. Сознавать, что на сей раз использовали ее, Джулиану, было странно. Она обняла себя за плечи. Думать о том, что сулит ей это признание, у нее не было сил.
Стоял теплый осенний денек… отчего же ей было так холодно?
– Одно слово в мою защиту, – медленно проговорил Патрик все с тем же непроницаемым выражением лица. – Я сожалел о своей лжи – каждый день, каждый час.
«Слово в мою защиту…» Джулиане хотелось зажать уши руками. Что все это значит? Так, стало быть, он сожалеет! Сожалеет, что связался с нею. Теперь не только сердце, но и вся она словно распалась надвое. Будь проклята ее наивность!..
– Почему? – беззвучно прошептала она. – Почему ты просто не сказал мне всю правду, с самого начала?
Патрик шумно выдохнул и взъерошил свои и без того растрепавшиеся на ветру волосы.
– Я должен… должен был быть честней. Но в тот момент мое решение казалось мне… справедливым.
И тут Джулиана поняла все. Отрицать очевидное было бессмысленно, как ни старался ее бедный разум спасти бедное сердце. О боже… Так из-за чего он женился на ней? Ради собственной выгоды? Ради удобства? Или… из мести?
Как же блестяще он все это проделал! Ведь ни единого раза не просил ее молчать на суде! Но именно этого и добился, разве нет? Выбрав подходящий момент, той самой ночью в Лидсе, когда она изнемогала от слез и бессилия, пытаясь наладить их отношения. И даже потом упорно делал вид, что бразды правления в ее руках, и лишь напоминал, нежно и ненастойчиво, о необходимости ее молчания…
Джулиана отступила еще на шаг, думая о том, как спасти жалкие остатки своей гордости. Полно, да возможно ли это?
И все же она ждала дальнейших объяснений. Извинений. Но слышался лишь шелест листвы да еле различимые детские голоса вдали. От молчания Патрика Джулиана словно оглохла. О, она прекрасно понимала, что означает его молчание. Оно означает, что он сказал ей правду. И будь она проклята, эта правда!..
Джулиана, шатаясь, почти ослепнув от слез, опрометью кинулась по дороге к имению.
– Джулиана! – откуда-то издалека звал Патрик. – Подожди!
Но ждать было уже нечего. Ей вспомнилась вдруг их первая ночь, неуклюже скомканная… а еще восхитительная ночь в беседке… и все ночи, что последовали за ней… она пылала в его объятиях, словно какая-нибудь шлюшка из Ист-Энда! Но хуже всего было осознание – она это заслужила! И поделом ей! Джулиана заслужила все – и унижение, и боль. Возможно, заслужила и худшее…
Разве не она солгала первой?
Продираясь сквозь ветви, спотыкаясь о корни, Джулиана хотела лишь одного – убежать как можно дальше от Патрика. Целых три года она искала среди своих кавалеров того единственного, кто примет ее такой, какая она есть на самом деле. Три года отвергала одного за другим вполне достойных претендентов, не желая заключать брачного союза без любви, хотя именно это почитается в высшем свете нормой. И вот, встретив Патрика, она подумала, что… Впрочем, уже неважно: она ошиблась.
Она полюбила этого проклятого человека. Безнадежно. Безответно. А он… он продал свою душу за ее молчание.
Патрик пробудился на рассвете в супружеской постели, которая была непривычно холодна.
Сонно поморгав какое-то время, он понял, в чем дело. Вместо того чтобы сладко спать в его объятиях, как и делала в последние дни, Джулиана свернулась калачиком на дальнем краю матраса. Ее поза красноречивей всяких слов говорила о том, что с нею творится.
Пропади все пропадом!
Вчера все пошло наперекосяк. Он сказал ей правду. Это решение далось ему куда трудней, нежели его привычное неловкое молчание. Да, он сожалел о том, что не был откровенен с нею с самого начала, но вот о том, что женился на ней, Патрик не жалел ни единой секунды! Черт возьми, Джулиана – единственное светлое пятно в его бестолковой жизни… Но как еще он мог вчера ответить на ее прямой вопрос, заданный дрожащим голоском? Да он просто не помнил уже, почему именно женился на ней… и не желал доискиваться причин!
Патрик кинулся в этот брак словно в омут, понимая, что им движут ложные мотивы, но его сердце растаяло от ее поцелуев, таящих самые сладкие обещания. Он тешил себя надеждой, что Джулиана сочтет их союз достаточно приятным для себя, чтобы не задаваться лишними вопросами. Ответ на вопрос, почему он женился на ней, был вовсе не главным. Патрик хотел быть с этой леди, и ее показания в суде тут были ни при чем! Дело было лишь в том, что он чувствовал, находясь рядом с нею…
С минуту Патрик лежал, глядя на Джулиану и все сильней желая заключить ее в объятия, сказать ей все начистоту… Он хотел доказать ей, что причины их брака уже ровным счетом ничего не значат, но его внимание привлек конский топот за окном. Для Патрика он прозвучал подобно раскатам грома…
Патрик выбрался из постели и отдернул портьеру. В утреннем тумане он различил силуэты трех лошадей, но лишь на двух из них сидели всадники. Странная группа стремительно приближалась к воротам усадьбы. В одном из всадников Патрик распознал судью – высокий и сухощавый, он крепко сидел в седле. Второй всадник, более коренастый, сильно напоминал его кузена, Джонатана Блайта. У Патрика было единственное объяснение тому, почему они скачут в Соммерсби так, словно все псы ада хватают их за пятки. Единственное…