Конечно – и это следует открыто обсуждать, – по большей части именно в ответ на нашу зависимость от ближневосточной нефти и нашу озабоченность по поводу безопасности Израиля мы стали так внимательно относиться к проблеме взлета исламского фундаментализма, к фантому Аль-Каиды и подъему ядерного Ирана, рассматривая все это как большую угрозу. Атаки 11 сентября придали еще больше актуальности нашим волнениям по поводу этого региона, однако их корни лежат гораздо глубже, и сохраняющийся страх продолжает нас охватывать даже после убийства бен Ладена, заметного ослабления Аль-Каиды и умозрительного поворота арабского мира к демократии.
Администрация Обамы может говорить о повороте в сторону Азии – и, что само собой разумеется, об уходе с Ближнего Востока, – но эта цель со всей очевидностью натолкнется на реальность в виде стоящих перед нами упомянутых вызовов, а именно: нефти, Израиля, терроризма и множества других проблем. Уход с Ближнего Востока стал желанием, которое расходится с упрямыми внешнеполитическими фактами. Беспокойство по поводу терроризма по-прежнему остается всепоглощающим и опровергает объявленное желание использовать наши ресурсы повсюду в мире.
Давайте рассмотрим проблему нефти – наиболее очевидную причину нашего присутствия на Ближнем Востоке. К окончанию Первой мировой войны Великобритания имела преимущественные права на Ближнем Востоке, и причиной тому была нефть. Королевский ВМФ перешел с угля на нефть, что сделало драгоценную жидкость стратегическим товаром первого сорта. Более того, английское правительство получало выгоду от налогов, которые платили британские нефтяные компании министерству финансов в Лондоне219.
Американцы унаследовали этот интерес к нефти наряду с управлением регионом, когда, во время Суэцкого кризиса 1956 года, пора англичан на Ближнем Востоке закончилась. В период «холодной войны» британцы ревностно охраняли Персидский залив от происков Советов. Но вскоре Америка тоже начала беспокоиться из-за арабских угроз перекрыть нефть. Один такой сбой случился в 1973 году – Саудовская Аравия вызвала хаос в американской экономике, чтобы наказать Америку за ее поддержку Израиля. А потом цена на нефть возросла в четыре раза, когда страны – производители нефти объединились в ОПЕК с целью получения больших выгод от их драгоценного экспорта220.
«Нефтяной шок» 1970-х годов заставил Америку начать действовать. С тех пор мы нянчились с диктаторами, создавали военные базы, начинали войны и в целом были глубоко вовлечены в дела Ближнего Востока – все для получения нефти. Ценой этой стратегии был антиамериканизм, война и терроризм. Международный обозреватель и автор нескольких книг Томас Фридман, много лет специализировавшийся на этом регионе, полагает, что наши проблемы на Ближнем Востоке исчезнут, если мы покончим с нашей зависимостью от нефти – если мы слезем с этой иглы и «станем зелеными». В течение какого-то времени он мобилизовал американских «левых» на использование альтернативных источников энергии как лекарства от нашей ближневосточной головной боли. «Стань зеленым и устрани зеленую угрозу» – так можно было бы назвать этот феномен. Каждый раз, когда кто-то спрашивает саудовского министра нефти Али аль-Наими о зеленой энергии, которая может заставить отказаться от нефти, он просто смеется и говорит: «Этого никогда не будет». Отказаться от нефти – это рассчитанный на длительную перспективу и отдаленное будущее ответ на актуальную стратегическую проблему.
Предлагаемое правыми решение проблемы за счет поиска больше нефти у себя дома очень сильно напоминает призывный клич: «Бури, беби, бури!» Но это могло бы и сработать. Судя по данным доклада Исследовательской службы Конгресса США за 2011 год, запасы горючих полезных ископаемых плюс технически возобновляемые, но не выявленные запасы нефти и газа в Соединенных Штатах и Канаде приблизительно равны всем ресурсам, обнаруженным в Саудовской Аравии, Иране, Ираке, Кувейте, Ливии и Катаре, вместе взятых221. Если добавить Мексику, общий объем ресурсов Северной Америки превзойдет объемы производителей нефти и газа на Ближнем Востоке. В последнее десятилетие значительно ускорилось расширение добычи нефти и природного газа за счет применения наклонно направленного бурения и гидравлического разрыва пласта (фрекинга) в сланцевой глине в США. К этому следует добавить запасы месторождения Баккен под Северной Дакотой и Монтаной и месторождение сланцевого газа Марцеллус, которое простирается от угла штата Теннесси на юге вплоть до северной и западной частей штата Нью-Йорк и на восток до Нью-Джерси. Благодаря таким открытиям (некоторые говорят, самым значительным со времен открытия обширного месторождения нефти в Восточном Техасе в 1930 году) Америка оказалась на пути достижения энергетической самообеспеченности. Самое быстрое, к 2020 году Соединенные Штаты смогут стать ведущим в мире производителем нефти и природного газа. Кроме того, гораздо больше, чем кто-либо даже мог предположить, запасов нефти и газа в нефтеносных или битуминозных песках и на внешнем континентальном шельфе канадской провинции Альберта – проблема в том, что пока еще неизвестна полностью стоимость их добычи с учетом охраны окружающей среды.
И все же, даже если удастся опередить Саудовскую Аравию или Катар по добыче нефти и газа, это не изменит стратегическую головоломку Америки. Энергетическая самообеспеченность является решением предполагаемой проблемы. Сегодня мы зависим от Ближнего Востока только на 30 % объема нашего импорта нефти. Остальная ввозимая нами нефть – и заметьте, что мы пока еще мало зависим от ценной легкой нефти с малым содержанием серы марки «WTI» [20] 222, – поступает из Канады, Мексики, Венесуэлы и Африки. Мы выбираем только десятую часть нефтяного экспорта с Ближнего Востока; большая его часть направляется в Азию. Нефть Абу-Даби, например, законтрактована на длительные сроки с Японией и Южной Кореей. И тем не менее, несмотря на это, мы не можем избежать головной боли из-за ближневосточной нефти.
Причина во взаимозаменяемости рынка – нехватка нефти или высокая цена на нее в одном сегменте означает повышение цен и в других его частях. Если азиатские государства потеряют ближневосточные поставки, их спрос на нефть не изменится, но поднимутся цены на нефть. И эта проблема не может быть разрешена бурением или фрекингом наших запасов для получения большей независимости в сфере нефти и газа. Не следует также думать, что проблемы с поставками нефти, испытываемые нашими союзниками и крупными торговыми партнерами, не нанесут никакого ущерба нашей собственной экономике. Мы можем и дальше сокращать наш импорт ближневосточной нефти, но нам необходимо продолжать поддерживать стабильность на Ближнем Востоке, поскольку это входит в американские жизненные интересы. А защищать эти интересы становится все труднее из-за наваливающихся каскадом на этот регион различных сложных перемен.
Насколько сложных? Учтите тот факт, что решение администрации усилить давление на Иран, чтобы заставить его дать согласие по ядерному вопросу в начале 2012 года, немедленно отозвалось в росте цен на нефть. И это произошло в самый неподходящий момент, когда экономика США начала демонстрировать признаки роста после нескольких лет застоя экономического развития, проблем с рынками занятости и жилья.