Нефтедобывающие страны Персидского залива стали зависимыми от своих нефтедолларов точно так же, как они стали слабее и уязвимее из-за политических сумятиц. Они нуждаются в наших долларах, возможно, гораздо сильнее, чем мы в их нефти. Богатство еще не означает власть; напротив, оно лишает эти режимы традиционных корней. За позолоченной видимостью благополучия и власти скрываются пустые политические структуры и шаткие институты, которые все больше и сильнее зависят от американской военной мощи.
В конце 1973 года, поскольку арабское нефтяное эмбарго, установленное после Войны Судного дня, начатой в день Йом-Киппур, создало много проблем Западу, Америка предупредила короля Саудовской Аравии Фейсала о том, что, если он не снимет эмбарго, Америка вторгнется в его страну, чтобы добиться возобновления поставок нефти. Король ответил: «Если вы сделаете это, мы подожжем нефтепромыслы. Мы пришли из пустыни, и мы вернемся в пустыню». Тогда это в какой-то мере было слабо завуалированной реальной угрозой, но по нынешним временам это совсем уж невероятная угроза.
Прошло то время, когда саудовская королевская семья могла вести кочевой образ жизни бедуинов-кочевников. Саудовским правителям необходимы стабильные рынки сбыта нефти даже больше, чем нам самим. Их роскошная городская жизнь зависит от нефти, как и, каким бы шатким он ни был, контроль над своим беспокойным народом. 45 % ВВП королевства идет на содержание королевской семьи с армией принцев (60 тысяч, по последним подсчетам). В 2004 году Саудовской Аравии необходимо было продавать нефть по 20 долларов за баррель, чтобы поддерживать программы социальной защиты и расходы на оборону. Чтобы не допустить «арабской весны» (а также вкладываться в масштабные расходы на оборону), саудовская монархия обещала своему населению 60 миллиардов в виде субсидий – поэтому ей необходимо сейчас продавать нефть, по крайней мере по 80 долларов за баррель, чтобы выполнить свои обязательства. Эта цифра, как ожидается, может возрасти до 325 долларов за баррель к 2030 году.
Наравне с нефтью, а возможно, даже и более важным для вовлеченности Америки в дела Ближнего Востока является вопрос о безопасности Израиля. Израиль – это не чисто внешнеполитическая задача для Соединенных Штатов. Если бы оно было так, мы вряд ли встали бы на сторону маленького государства, не обладающего никакими природными ресурсами или заслуживающим внимания рынком, и давным-давно сдружились бы с более крупным и ресурсно обеспеченным арабским миром.
На самом деле Израиль представляет собой внутреннюю американскую проблему. Многих американцев серьезно заботит Израиль по религиозным и культурным мотивам – он получает широкую поддержку от евангельских христиан, община, по численности превосходящая общину американских евреев. У нас нет жизненно важных интересов в долине реки Иордан, но необходимость вести себя так, как мы себя ведем, поставила нас в незавидное положение в центре арабо-израильского конфликта.
Соединенные Штаты продолжат поддерживать Израиль, и это будет довлеть над арабским общественным мнением, подогревая антиамериканизм и затрудняя реализацию Америкой многих ее целей в этом регионе. Поэтому достижение урегулирования арабо-израильского спора в американских интересах. А в таком случае поддержка Америкой Израиля не будет противоречить стремлению установить более тесные связи между Соединенными Штатами и арабским и мусульманским мирами. Но как этого достичь? Если администрация Буша пыталась решить проблему, меняя арабский мир, то реалистичнее всего содействовать достижению подлинного мира.
Но нам не удалось этого сделать. Арабам тоже не удалось – ни нанести поражение Израилю, ни заставить его пойти на примирение. С беспорядками, охватившими весь Ближний Восток, появилось еще больше оснований ратовать за мир. Когда Америке повезло, она наслаждалась позицией посредника между своими союзниками в арабском мире и Израилем, потому что регион оказался в предсказуемом замкнутом положении статус-кво. В нынешней, быстро меняющейся обстановке Америка не может рассчитывать на продолжение прежней ситуации и исходить из того, что попытка так поступить на самом деле будет способствовать нестабильности и подвергнет риску ее союзников. Урегулирование арабо-израильского конфликта – возможно, единственное важное дело, которое может совершить Америка, с тем чтобы внести свой вклад в укрепление региональной стабильности и помочь арабскому миру найти путь к миру и безопасности. Это погасило бы вспышки антиамериканизма. Но это вряд ли случится. Арабо-израильский гордиев узел нелегко будет развязать; разлагающее воздействие этой реальности будет удерживать Америку на Ближнем Востоке гораздо дольше, чем она рассчитывает.
Нефть, Израиль и терроризм останутся рефреном нашей ближневосточной политики, независимо от того, каким иным делом мы займемся там или как много мы будем говорить о том, что покончили с этим регионом. Реальным фактом Ближнего Востока остается взаимосвязь между этими тремя факторами. Мы не можем выбрать, с какой из этих трех частей хотим иметь дело. Если мы и наши жизненно важные союзники перестанем покупать нефть на Ближнем Востоке и будем утверждать, что у нас больше нет прямой или почти прямой зависимости от нефти, Ближний Восток может переместиться в чью-то еще орбиту – возможно, Китая или России, – из-за чего будет подорвана наша позиция в мире и нарушен глобальный баланс. Либо Ближний Восток охватят экономические бедствия. Социологи любят говорить о «нефтяном проклятии»: плохо, когда у стран много нефти на продажу и, соответственно, деньги текут к ним рекой, позволяя содержать неважное руководство и способствуя коррупции, но будет еще хуже, если у этих стран исчезнет возможность продать свою нефть. Такой результат не даст мира и стабильности на Ближнем Востоке, чтобы мы могли о нем забыть. Напротив, тогда мы столкнемся с еще более неуправляемым регионом, в котором будут доминировать конфликт и экстремизм. Это осложнило бы жизнь Израилю, а также Европе, которая расположена совсем рядом с Ближним Востоком и к тому же населена множеством выходцев с Ближнего Востока. Если наши союзники будут страдать от ближневосточных проблем, нас это тоже затронет. Трюк с политикой «руки прочь от Ближнего Востока» сразу станет очевидным, и мы тут же снова вернемся в регион.
Рассуждая о Ближнем Востоке, не следует преуменьшать нашу зависимость от него, но стоит достаточно критически оценить, почему мы так глубоко задействованы в нем. Есть еще кое-что: настала пора планировать и подготовиться к достижению наших жизненных интересов в значительно осложнившейся и весьма хрупкой обстановке. Задача Америки состоит в том, чтобы добиться постоянного и умного участия в делах региона. Уход не является решением проблемы, и, что бы ни думал президент Обама, «лидерство за спиной» наших союзников не пройдет.
Ближний Восток проходит трудную стадию, и это при том, что все помнят: и раньше региону было не очень легко. «Арабская весна» несколько ослабила долго копившееся чувство бессилия по поводу проблем, связанных с политическими репрессиями, экономической стагнацией и культурным и религиозным угнетением. Впервые за долгое время в арабском мире стала проводиться реальная политика, и улица действительно стала что-то значить. Там существует реальный конфликт и потенциал для его разрастания. Народы Ближнего Востока дали сами себе шанс решить множество проблем, и это хороший знак. В долгосрочной перспективе это очень сильно поможет региону. Однако существует опасность того, что при наличии нынешней горючей смеси бедной экономики, исламизма, этнического разделения и сведения счетов друг с другом, а также накаляющегося соперничества регион может оказаться в конце концов в еще худшем положении. И эта смесь не сулит благоприятных перспектив американским интересам или безопасности Израиля. Никогда ранее Америка не сталкивалась с такими огромными переменами и неопределенностями в таком большом количестве стран Ближнего Востока в одно и то же время.