Мы уже познакомились с двумя самыми ранними способами прямого удовлетворения либидо: удовольствием от сосания и удовольствием от очищения кишечника, которые ради удобства мы кратко именуем «оральным» и «анальным» удовлетворением. На третьем этапе удовлетворение достигается уже с помощью половых органов без участия другого лица, то есть в отсутствие реального объекта либидо, и происходит обычно посредством мастурбации, к которой часто прибегают дети в возрасте от четырех до шести лет. Многие взрослые застревают на этой стадии, всего лишь «используя» своих партнеров для получения удовольствия, вместо того чтобы разделять это удовольствие с ними. Именно к этой группе относятся неразборчивые мужчины, использующие женщину всего лишь в качестве «плевательницы для семени», и женщины, использующие мужчину в качестве «тампона для влагалища»; в обоих случаях индивид не интересуется (или интересуется только из тщеславия), насколько доволен сношением его партнер.
Счастливые же или мудрые люди достигают четвертой стадии сексуальности, которая заключается в получении взаимного наслаждения, а не просто в использовании партнера для стимулирования своих половых органов. Младенец больше всех любит себя и хочет получать удовольствия только для себя: если он и доставляет блаженство другим, то только ради того, чтобы добиться желаемого. Зрелая сексуальность подразумевает полное бескорыстие. Сексуальное чувство зрелого мужчины заключается в желании пронзить, чтобы доставить и получить удовольствие. Зрелое сексуальное чувство у женщины основано на желании быть пронзенной, чтобы это взаимное удовольствие стало возможным. То же самое применимо к дарению и получению материальных благ, а также к «эмоциональному проникновению».
Различие между третьей и четвертой стадиями сексуальности явственнее проявляется у женщин. На третьей стадии они получают удовольствие главным образом от своего маленького пениса, называемого клитором, и их волнует главным образом стимуляция этого органа. Однако, достигнув полной зрелости, женщины получают главное наслаждение от стимуляции влагалища, которое может с гораздо большей эффективностью доставлять наслаждение также и мужчине-партнеру.
Посредством психоанализа мы также обнаруживаем, что половой акт удовлетворяет каким-то образом не только либидо, но и мортидо. Для мужчины проникновение означает не только максимально возможное сближение, удовлетворяющее либидо, но также и разрушение, связанное с мортидо. Точно так же и «пронзенная» женщина удовлетворяет оба влечения одновременно.
Иногда мортидозное удовольствие в сексуальных отношениях становится для индивида важнее либидозного — он получает максимальное наслаждение, причиняя или испытывая боль перед половым сношением или во время него. Если напряжение мортидо стремится к активному удовлетворению, мужчина сознательно или бессознательно находит оправдания для психического или физического наказания своей партнерши. Если же напряжение мортидо пассивно, он сознательно или бессознательно ставит себя в такое положение, когда у партнерши есть все основания причинить ему нравственные или физические страдания, ион сознательно или бессознательно побуждает ее к этому. Если активный «садист» («садистка») вступает в связь с пассивной «мазохисткой» («мазохистом»), каждый из них получает великолепную возможность снять оставшиеся с младенческой поры напряжения мортидо посредством сознательно запланированных физических страданий или бессознательно поощряемых психических страданий. Хотя о садомазохистских бичеваниях кнутом приходится слышать не так уж часто, вполне — даже слишком — обычными оказываются мужчины и женщины, которые бессознательно так строят свои любовные связи, что снова и снова имеют возможность получать как активное, так и пассивное удовлетворение мортидо посредством эмоциональных страданий, даже не сознавая, как их эти страдания влекут.
Алекта Авель была дочерью Прета Авеля, владельца Олимпийской скотобойни. Отец ее был столь несчастлив в семье и в делах, что мистер Вестон, священник епископальной церкви, предположил, что на нем лежит «авелева печать», что Господь как будто избрал Прета Авеля в качестве жертвы, подобно его библейскому тезке. Однако неприятности мистера Авеля всегда были связаны с внешними обстоятельствами.
Жизнь Алекты, казалось, складывалась по образцу отцовской, но с существенным отличием: свои беды она большей частью навлекала на себя сама. Первый муж ее был трезвенник и работяга, но, когда она стала изменять ему, от нее ушел. Алекта была очень привязана к своей маленькой дочери, но, невзирая на эмоциональную боль, причиняемую ребенку, продолжала вести разгульный образ жизни. Однажды она узнала от кого-то из друзей, что муж нанял детективов для слежки за ней, чтобы забрать ребенка. Алекту охватила паника, но это не помешало ей в тот же вечер привести домой мужчину, которого она подцепила в баре. Когда муж подал на развод, дочь у нее отняли на время, пока она не докажет свою способность должным образом воспитывать ребенка.
Второй брак Алекты сложился примерно по тому же сценарию, но на этот раз в мужья себе она выбрала Дона Чусбака, регулярно ее избивавшего пьяницу. У них родилась дочь, в которой Алекта души не чаяла. На этот раз ребенка у нее через суд отняла теща, миссис Чусбак. Алекта вновь вышла замуж за одного пьяницу и ипохондрика с ужасной репутацией, от которого она заразилась сифилисом, хотя еще до брака знала, что он болен и не лечится. Теперь она разрывалась между необходимостью нянчиться с больным мужем и трудиться, чтобы раздобыть деньги ему на выпивку. Несмотря на предостережения доктора Нейджела, что супругам нельзя заводить детей до выздоровления, Алекта позволила себе забеременеть, после чего ей на шею свалилась дополнительная обуза — уход за ребенком с врожденным сифилисом.
Алекта Авель не была глупой или злой женщиной. Ее рассудок и ее идеалы хором протестовали против ее поведения, но она была беспомощна перед силой внутренне направленного мортидо. К счастью, доктор Нейджел, который был другом ее отца и знал ее с младых ногтей, наконец уговорил ее обратиться за психиатрической помощью, и теперь она тихо и спокойно живет в Аркадии, соседнем с Олимпией городке, со своим третьим ребенком, который вылечился и развивается вполне нормально.
Это крайний и вопиющий пример «морального мазохизма» со стороны женщины и физического и «морального садизма» со стороны двух ее мужей. В менее выраженной форме те же самые вещи делают несчастной жизнь тысяч мужчин, женщин и детей. В случае Алекты желание наказать себя отчасти базировалось на желании уподобиться своему несчастному отцу, то есть на ее «отождествлении» с ним. Не слишком внимательный наблюдатель мог бы сказать, что свои несчастья она «унаследовала».
Предпочтение, которое сын оказывает матери, а дочь — отцу, было предметом множества исследований. Вопрос этот осложняется наблюдением, что мать обычно ласкова, а отец суров, мать снисходительна — отец тверд, и, кроме того, именно мать кормит и сыновей, и дочерей в ранний период их жизни, а нередко и в последующие годы. Чтобы лучше понять истинные чувства ребенка по отношению к родителям, необходимо проникнуть очень глубоко в его психику или разворошить воспоминания взрослого человека о его раннем эмоциональном развитии. К счастью, жизнь брши-сян утроена так, что позволяет нам с гораздо меньшими усилиями исследовать эту проблему.