Лив Хюла открывала бар поздним утром. Как бы ни выматывалась она предыдущей ночью, а спать дольше двух или трех часов не могла, после чего внезапно просыпалась от снов, в которых ее засасывало куда-то вниз, и растерянно прислушивалась к окружающим звукам, но ничего не слышала, кроме обычных шумов Стрэйнт-стрит: скрипа экипажа и побежки рикши вниз по склону в центр Саудади на неровной мостовой, женской песни. Иногда ей снились другие миры, и от этих снов она неизменно просыпалась с мыслью: «Где это было? Я там была счастливее». В эти минуты отчетливые, хотя и фрагментарные, видения ее прошлого накладывались, не совмещаясь ни друг с другом, ни с тем, что происходило здесь и сейчас; Лив, окинув взглядом пустые белые стены комнаты, резко вставала и сбрасывала на пол оставленную с ночи одежду.
Внизу ей было легче. Спуститься, передвинуть столики, перемыть бокалы, подышать застоявшимся воздухом, плеснуть себе в лицо холодной воды из мойки за барной стойкой. Отпирая дверь, она запускала внутрь дневной свет, и теневые операторы после непродолжительной суеты, словно рыбы на рифах, возвращались к себе по углам. А Лив Хюла – за барную стойку. Она всегда стояла в одном и том же месте. Полируя цинковую пластину локтями, перемещала туда-сюда ящики кассы. Ноги ее продавили скрипучую половицу. Ей не хотелось думать о том, сколько лет она простояла здесь, за стойкой в «Белой кошке, черном коте».
Проверить запасы, заказать продукты, посмотреть, как тянется народ в портняжные лавки, понаблюдать, как медленно скользит по залу свет, и дождаться первого клиента вскоре после полудня. Она рада была его увидеть. Обычно первым приходил Толстяк Антуан, но с ночи смерти Джо Леони он тут не появлялся. А если не Антуан, так Вик Серотонин, туроператор; в этот час дня он редко выглядел лучше самой Лив.
Сегодня их опередили.
* * *
Когда пришел Вик Серотонин, оказалось, что вид у него до крайности сосредоточенный – руки в карманах, то и дело пожимает плечами, задумчивые глаза устремлены в никуда, – словно он напряженно размышляет о смысле жизни и даже не осознаёт, в каком районе города оказался. Облокотясь на барную стойку, он сказал:
– Рому.
– Привет, Вик, – сказала Лив Хюла. – Рада тебя видеть.
После паузы она повторила, мастерски подделываясь под голос Серотонина:
– И я рад тебя видеть, Лив.
– Я это пропустил, – сказал Вик Серотонин.
– Когда будешь расплачиваться, я тебе это припомню, – ласково ответила Лив. – «Блэк Харт» со льдом? Гм, а как я догадалась?
Она позволила Вику осушить бокал, стоя чуть поодаль за барной стойкой и глядя на него – отчасти удивленно, отчасти удовлетворенно, – затем сказала:
– Твоя клиентка вернулась, Вик.
Вик огляделся и заметил клиентку, которая все это время просидела у окна на табуретке, глядя через запотевшее стекло на улицу. Она склонила голову так, что свет равномерно озарял лицо и, ничего в особенности не подчеркивая, придавал коже молочно-прозрачный оттенок. Перед клиенткой стояла чашка горячего шоколада. Нетронутая. В тот миг как Вик ее увидел, ему в глаза бросились пляшущие вокруг клиентки изображения – слишком подвижные, чтобы различить с уверенностью. Ему показалось, что он бежит вдоль зеленой замшелой ограды под дождем и видит заброшенную улицу под каким-то неправильным углом.
Обычно Вик предпочитал избегать любых проблем. Клиентки приходили к нему, он оглядывал их с головы до ног и тут же отсеивал тех, кто склонен был бы убить его время.
– Я вас больше не хочу здесь видеть, – сообщил Вик.
Он тихо поднялся, неслышно подошел к ней, склонился над табуреткой, приложил губы к шее и повторил:
– Я вас больше не хочу здесь видеть.
Его немного удивила собственная настойчивость. Клиентка мгновение смотрела на него, словно пытаясь понять фразу на иностранном языке. Затем тоже встала и стала рыться в сумочке, откуда в конечном счете выудила визитку. И сказала:
– Я здесь живу. Я хочу, чтобы вы мне помогли. Если передумаете, рада буду вас там видеть.
– С этим проблемка, – сказал Вик.
– Простите?
Вик произнес:
– Я себя знаю. А вы себя – нет.
Остановившись на пороге, он проследил, как клиентка удаляется по Стрэйнт. Сегодня на ней была черная юбка-тюльпан до щиколоток. Поверх наброшена маленькая серебристая шубка с чуть подбитыми плечиками, а на голове – шляпка того же цвета, формой напоминавшая коробочку для пилюль. Остановив рикшу, клиентка поднялась в экипаж.
– Она хочет, чтоб ты ей помог, Вик, – пояснила за его спиной Лив Хюла из-за барной стойки. Вик заказал еще выпить.
На визитке значился адрес где-то в Хот-Уоллс: этот район в памяти Вика отложился скоплением высоких старомодных таунхаусов на стремной стороне корпоративного анклава. Он почти обезлюдел двадцать лет назад, когда нынешнее поколение управленцев переселилось в построенные специально для них жилые комплексы района Доко-Джин. Он пожалел, что вообще перекинулся с клиенткой хоть словом, ибо это наладило между ними какую-то связь.
– Почему бы туристке селиться в Хот-Уоллс? – спросил он у Лив Хюлы.
– А меня бы скорее заинтересовало, откуда она про тебя знает, Вик.
– И это тоже.
Лив увидела, как Вик разорвал визитку на клочки и бросил на барную стойку. Чуть позже он вернулся, собрал клочки и аккуратно засунул в карман.
* * *
Поли де Раад снова вызвал Вика. Было похоже, что де Раад недоволен. В то же время голос его звучал как-то рассеянно и отстраненно. Он сказал, что хочет поболтать о купленном артефакте. Он сказал, что озадачен. Он сказал, что не уверен в покупке. Но каждый раз, когда Вик уточнял у Поли, что именно не так, внимание де Раада словно бы затуманивалось.
– Поли, с тобой что-то не в порядке? – спросил Вик. – Ты не притворяйся, нам нечего скрывать друг от друга.
– Слышь, Вик, не борзей, – сказал Поли. В конце концов он назначил Вику встречу в своем клубе «Семирамида». Поли считал, что так будет лучше. Он хотел Вику что-то показать. Чтобы Вик посмотрел собственными глазами.
– У меня дел полно, – возразил Вик.
– У тебя нет более важных дел, – заявил де Раад. – Вик, если будешь артачиться, я за тобой кого-нибудь пошлю.
– Не надо, – сказал Вик.
«Семирамида» лежала в самом центре города, подобно круизному кораблю, севшему палубой вниз, и привлекала как туристов, так и местных тусовщиков. Поли сам производил оценку их благонадежности и платежеспособности. В шесть тридцать вечера, когда Вик появился в клубе, там происходило следующее. Клуб опустел, если не считать обычных нукеров де Раада – десятка ганпанков плотного телосложения, которые сидели за столиками у дальней стены, азартно мерялись оружием и бросали кости. Кое-какая мебель оказалась перевернута, а пара обугленных дыр в стенах удостоверяла, что здесь недавно стреляли из реактивного пистолета. У ребят Поли был не такой залихватский видос, как обычно.