Если Вик переживает насчет нанокамер, сказал Поли, то бояться нечего. Аппаратура Полиции Зоны курам на смех. Она устарела лет на десять. И при этом дорогущая. Девяносто процентов времени глючит. Поли намекнул, что у него в любом случае прикрытие ЗВК.
– Пока ты со мной, ты невидимка.
Вик, который вплоть до этой минуты ни о чем особо не беспокоился, взглянул на Поли и пожал плечами.
– Ты поэтому меня сюда вызвал?
С лица Поли исчезло довольное выражение.
– Нет, не поэтому, – сказал он. – Я тебе хочу кое-что показать.
Он встал.
– Пошли, – позвал он. – Ты что, думаешь, я его здесь держал бы?
– А почем мне знать, Поли?
Де Раад вызвал свою рикшу и подмигнул Вику.
– Нам недалеко, но зачем пешком тащиться?
К вечеру похолодало. Ветер с моря задувал в центр, влага конденсировалась из воздуха на уличных предметах обстановки и сбруе рикши. Слышно было, как на военной верфи трудится какой-то тяжелый ремонтный механизм. То и дело взлетал K-рабль, устремляясь на парковочную орбиту со скоростью в сорок звуковых, озаряя все вокруг, от Стрэйнта до Корниша, резким светом хвостового факела, и в этом свете лицо Поли де Раада на секунду становилось почти прозрачным. Поли затормозил рикшу. Ему нравилось все военное.
– Ты глянь на эту цыпочку, Вик! Ты только глянь!
Забавно, как обычный старт ракеты резко улучшал настроение Поли.
– Эй, – сказал Поли рикше, которая снова помчалась вперед, – ты себя смотри не загони.
– Я и первой-то передачи не выжала, Поли.
– Спешишь, точно к себе на похороны, – сказал он. И Вику Серотонину: – Это здесь, совсем рядом.
У Поли по всему городу Саудади были натыканы схроны. Эта квартира, мрачная однушка, располагалась на Фойгт-стрит в некорпоративном захолустье и ничем не отличалась бы от остальных, если б не армейская раскладушка, которую Поли всегда ставил в том месте, куда приходил ночевать; ее, в числе прочего, он берег со времен карьеры вакуум-коммандо. С нее же, при помощи нескольких сверхсветовых коммуникаторов и орбитальных маршрутизаторов, он сейчас управлял своими владениями. Когда дверь открылась, изнутри ударил тяжелый запах. Словно бы смешали дерьмо, мочу и стоячую воду.
– Господи, Поли!.. – поморщился Вик.
Поли заверил, что не ожидал подобного. Кроме запаха, наличествовали булькающие звуки. На раскладушке Поли, частично освободясь от одежек, вытянулось существо, которое называло себя Погодой. В последний раз Вик его видел еще на Суисайд-Пойнт. Каким-то образом оно заглотило Виков хабар, поперхнулось им, и они склеились на уровне, понятном только теневикам. Обручились. Что бы их ни связало, посредника оно не пощадило тоже. Все трое намертво пристали друг к дружке – но, судя по неважнецкому виду мальчишки с Пойнта, ненадолго. Мальчик выглядел больным и перепуганным. Он попытался раздеться и забраться под одеяло – тепла и какого-то уюта ради. Он сумел наполовину стянуть штаны, а кожа под ними в тусклом свете обрела белесый, как у рыбы, оттенок. То и дело мальчишку скручивали конвульсии, рот его открывался, и оттуда вылетало нечто подобное остывшей тапиоке.
– И что это за хрень, Вик? – требовательно вопросил Поли де Раад.
Мальчишка услышал голос Поли. Он сел, дрожа, и оглядел новоприбывших. Поймал взгляд Вика. Узнал его. Вик видел оператора глубоко внутри, и пацана с Пойнта тоже, а между ними – артефакт, по-прежнему белый и непонятный, такой, каким был он в животном своем обличье, когда подбежал к Вику в Зоне Явления. Не приходилось отрицать, что дела тут творятся нехорошие. Как бы Вик и Поли ни располагались в комнате, существо не сводило с них глаз. От него продолжали исходить вспышки нечеловеческого обаяния теневика. На миг вонь исчезла, вытесненная запахами дождя в солнечных лучах и моря. Голос теневика перемежался стонами посредника и музыкальными нотами кода.
– Я здесь? – спросил он у Поли. – Я себя не вижу.
– С ним это через два-три дня после того стряслось, – заявил Поли. – Я его в таком виде клиенту сбыть не могу. Я и сам не могу его поюзать, даже если б знал, что это за хрень. Вик, так дело не пойдет. Тут хреномутия какая-то.
– Вижу, – сказал Вик. – Можно мы пойдем?
Мальчишка с Пойнта засмеялся.
– Никто отсюда не уйдет, – прошептал он тремя голосами наперебой.
– Я сыт этим по горло, – сказал Поли де Раад.
Он снова запер мальчика, и они вернулись на рикше в клуб «Семирамида», где понемногу расхолаживался вечер. Звучала музыка, жужжала болтовня. За столиками яблоку негде было упасть. Там и сям на четырехдюймовых полиуретановых каблуках порхали Моны, источая ароматы перечной мяты или ванили; впрочем, некоторые оригиналки выбирали при перекройке аромат корицы. По стенам мелькали кадры деяний ЗВК у Сердца Карла и на Мотеле Сплендидо, а вместе с ними – архивная запись с изображением старого корабля Поли де Раада; «Адский цветок» беззвучно вспыхивал, пораженный в самую середку каким-то высококлассным орудием ужасников. Вик с Поли снова уселись в офисе, и Поли велел Элис Нейлон запереть дверь, чтобы шум им не мешал. Они выпили. Поли начал:
– Ты меня понял, да? Вик, я вынужден задать тебе вопрос. Ты еще что-нибудь нехорошее оттуда притащил?
– Там все нехорошее, – ответил Вик. – Ты сечешь риски.
– Я твой покупатель, – напомнил ему Поли. – А ты профи, которого я нанимаю.
У него наметились проблемы с глотательным рефлексом. Руки дрожали, и это Вику Серотонину тоже было внове.
– Это ты рискуешь, – сказал Поли, – а не я. Что, если я от этой твари чем-нить заразился?
– Ну, тогда тебе бы стало плохо. Но ты вроде в порядке, Поли.
– Нет, не в порядке, – сказал Поли. – У меня не спадает температура. Я есть не хочу. Приведи сюда Мону – и я через пару секунд про нее даже не вспомню. Меня рассеянность мучает. Ну что это за жизнь?
– Вот что я тебе посоветую, – сказал Вик. – Пристрели эту штуку.
Поли посмотрел на него.
– Я сразу и попытался. Но она самовосстанавливается, Вик. По всему полу катались белые огоньки. Я ничего более жуткого, блин, в жизни не видел. Оно все время кричало и хныкало.
Вик поднялся уходить, и Поли добавил:
– Кстати, твой кореш Антуан теперь на меня работает. В смысле, чтоб ты не удивлялся.
* * *
Одиннадцать часов вечера: слишком поздно куда-то идти, слишком рано возвращаться домой. Вика озадачило все увиденное и услышанное. Он подумал было навестить Эмиля с Эдит Бонавентурой. Задумался: а не поехать ли домой и не завалиться ли спать? В итоге он ничего этого не предпринял, а остановился у столика Толстяка Антуана Месснера. Антуан, облаченный в новенький, с иголочки, синий драповый пиджак поверх желтой рубашки, зависал в компании одной из клубных Мон. При близком рассмотрении это чудо природы оказалось бывшей пассией Джо Леони, Ирэн. Ирэн сидела так близко к Толстяку, что взору Антуана открывались многообещающие глубины выреза ее насыщенно-охряной мексиканской блузки. Пальцами Ирэн сжимала запястье Антуана, точно меряла пульс; пили оба розовый и желтый коктейль, его любимый.