Мы спускаемся через клуб в грязноватый гимнастический зал, тускло освещенный серными лампами. Каменные плиты пола приятно холодят босые ноги. Иду уверенно, голова больше не кружится, и это хорошо, потому что Гармони не берет меня под руку, а вместо этого указывает куда-то в центр зала.
– Специально для тебя купили, – говорит она, показывая на два странных серебристых устройства. Они висят в окружении металлических проводов и похожи на доспехи, которые носили рыцари древних времен. – Это концентраторы мышечной тяги.
Залезаю в один из комплектов. Сухой гель плотно обволакивает ноги, торс, руки и шею, оставляя свободной лишь голову. Устройство очень чувствительно, его задача – сопротивляться моим движениям, вызывая напряжение мышц. Вообще, эффект силовых упражнений достигается за счет появления микроскопических разрывов в мышечной ткани, в ходе заживления которых мышцы и растут. Отсюда и боль, которая держится день-другой после интенсивной тренировки. Концентратор предназначен для того, чтобы ускорять процесс, а придумал эту машину, вероятно, сам дьявол.
Гармони опускает лицевой щиток мне на глаза.
Мое тело по-прежнему находится в зале, но я вижу вокруг скалистый марсианский пейзаж. Я бегаю и прыгаю день за днем, преодолевая сопротивление машины, которое нарастает не только в зависимости от воспроизводимой ситуации, но и по желанию Гармони. Выбрать можно и другую местность – земные джунгли, где я соревнуюсь в беге с пантерами, или изрытую кратерами поверхность древней Луны, еще до освоения человеком. Однако меня неизменно тянет домой на Марс с его красными скалами и опасными ущельями. Иногда Гармони надевает другой костюм и мы бегаем наперегонки.
Она не жалеет меня – такое впечатление, что хочет загнать насмерть, – но я не сдаюсь.
– Если тебя не тошнит во время тренировки, значит недостаточно стараешься, – смеется она.
После такой беготни болит все тело от головы до пяток. Девушки Микки делают мне массаж каждый день. Несмотря на усталость, получаю массу удовольствия, но когда просыпаюсь три дня спустя, меня выворачивает наизнанку. Зажмурив глаза, трясусь в ознобе, слушая поток ругани за дверью.
– Надо все делать по науке, злобная ты ведьма! – орет Микки. – Он станет шедевром моего искусства, но только если ты не смажешь краску на холсте, пока она не высохла. Не порть мою работу!
– Он должен стать совершенным! – парирует Гармони. – Скажи, Танцор! Если он покажет слабость хоть в чем-то, в училище его раздавят, как клопа.
– Это ты хочешь его раздавить! – вопит Микки. – Ты его портишь! Его организм еще не готов к таким нагрузкам.
– Он не возражал.
– Потому что не знает, что может возражать! Танцор, она же понятия не имеет о биомеханике, запрети ей трогать моего парня!
– Это с каких пор он твой? – смеется Гармони.
Микки говорит уже спокойнее:
– Танцор, послушай, Дэрроу сейчас – как призовой жеребец из тех, что были на Земле. Красавец, способный скакать сколь угодно быстро, только погоняй. Быстрее, еще быстрее – пока не разорвется сердце и он не упадет замертво.
После долгой паузы раздается голос Танцора:
– Арес, помню, как-то сказал: чем жарче огонь, тем крепче сталь. Гоняйте парня.
Забыв про тошноту, чувствую вскипающий гнев. Микки сомневается в моей силе? Ну-ну. Да и Танцор напрасно считает меня своим послушным орудием. На Гармони я не сержусь. В ее голосе, в глазах я ощущаю родственную душу. Она тоже кого-то потеряла, это читается на здоровой половине лица. Она не интриганка, как Танцор и его хозяин Арес, и гнев нас переполняет одинаково, делая все прочее мелким и незначительным.
В эту ночь меня душат слезы.
В последующие несколько дней меня накачивают лекарствами, чтобы ускорить белковый синтез и регенерацию тканей. Когда мышцы достаточно восстанавливаются, тренировки возобновляются, и гоняют меня еще больше, чем прежде. Даже ваятель не возражает, хотя его узкое лицо осунулось от беспокойства, а под глазами темные круги. Вообще, в последнее время он как-то отстранился, больше не рассказывает свои истории – такое впечатление, что, глядя на меня, сам побаивается своего шедевра.
С Гармони мы почти не разговариваем, но отношения неуловимо изменились, появился хотя бы намек на взаимопонимание. Мы чувствуем внутреннее родство, однако я с каждым днем крепну, и она все больше отстает, хоть и сама не из слабых, выросла в шахте. И это всего после двух недель тренировок. Дистанция между нашими возможностями продолжает расти. Спустя месяц Гармони уже кажется мне ребенком, но я не останавливаюсь на достигнутом.
Мое тело начинает меняться. Я раздаюсь вширь, мышцы бугрятся, накачанные в концентраторе тяги, к которому добавились упражнения с грузами в камере высокой гравитации. Вначале было ощущение, что меня сейчас раздавит, я едва мог перенести гири из одного конца комнаты в другой, но освоился очень быстро. Плечи стали шире, резче обозначились сухожилия, торс обвит тугими канатами мышц, как броней. Руки всегда были моей гордостью, но после концентратора сила их еще больше возросла. Я могу раздробить камень, просто сжав в кулаке. Микки аж подпрыгнул, когда это увидел. Никто больше не решается обменяться со мной рукопожатием.
Сплю я тоже в высокой гравитации и, когда бегаю по Марсу, чувствую себя быстрым и легким, как никогда прежде. В мышечных тканях активно формируются быстросокращающиеся волокна, и мои руки движутся с быстротой молнии. Боксерская груша, имитирующая человеческое тело, отлетает от моих кулаков, как от пушечного выстрела. Я могу пробить ее насквозь.
Теперь у меня тело, как у золотых высшей пробы, далеко превосходящих второсортную бронзу и изнеженных эльфов. Это раса покорителей Солнечной системы. И главное мое оружие – руки. На вид они такие же, как у любого аурея, – гладкие, совершенной формы, загорелые, – но их мощь непропорционально велика. Если я нож, то руки – его острие.
Совершенствуется не только мое тело. Перед сном я выпиваю бокал тоника с мозговыми стимуляторами и ставлю на скоростное прослушивание учебные тексты по литературе, юриспруденции, истории. У меня в памяти «Цвета», «Илиада» и «Одиссея», «Метаморфозы» и «Царь Эдип» с «Антигоной», «Дракониды», и даже запрещенные для низших «Граф Монте-Кристо», «Повелитель мух», «Исповедь леди Кастерли», «1984» и «Великий Гэтсби».
Минуло два месяца с последней операции, и вот наступил последний мой день у Микки. В клубе гремит музыка, танцовщицы в ударе. Проводив меня после тренировки, Гармони улыбается:
– Сейчас принесу тебе костюм, Дэрроу. Мы с Танцором хотим устроить торжественный обед в твою честь. Эви поможет тебе привести себя в порядок.
Как всегда, сегодня Эви спокойна и бледна, как снег, который показывали по телеку. Смотрю на ее лицо в зеркале, пока она подстригает мне волосы. В свете единственной лампы над зеркалом она и впрямь похожа на ангела, чистого и невинного, но это совсем не так. Эви принадлежит к касте розовых, созданной для интимных услуг, для них совершенная грудь, соблазнительные бедра и чувственные губы – рабочий инструмент. Все так, но Эви еще не утратила искру юности, и ее красота заставляет мое сердце сжиматься. Я вспоминаю другую, столь же юную и прекрасную, которую я не смог защитить.