– Заткнись, – осадил приятеля водитель.
Поддерживаемая Ильей и Ларисой, я выбралась из машины и аккуратно, с трудом поворачивая голову, посмотрела по сторонам. Заброшенный сад, желтый после зимы и явно неухоженный газон, сорняки, уже вступившие в свои права, выбиваясь прямо из-под фундамента – жилище не производило впечатление обитаемого. Хотя и было заметно, что в его строительство владелец, кем бы он ни был, вложил немалые деньги. Желтый кирпич, деревянные, а не дешевые пластиковые окна, слегка испорченные, правда, решетками, черепичная крыша с огромной трубой, свидетельствующей о наличии в особняке камина, – богатый, хоть и лишенный архитектурных изысков дом. Вряд ли сотрудники правоохранительных органов могут себе такой позволить. Так что же получается? Это все же не полиция? Похитители? Тоже как-то не стыкуется. Вот бы узнать, что тут вообще происходит, где и зачем мы находимся?
Удивительно, но не слишком щедрая на подарки вселенная этот мой запрос удовлетворила довольно скоро.
Для начала мы попали в дом. Меня внутрь занес Илья, остальные вошли своими ногами.
Внутреннее убранство роскошного особняка, как и окружающий ландшафт, говорило о весьма относительной обитаемости жилища. Роскошно, помпезно и даже вычурно, но, что называется, без души. Огромная плазма во всю стену прямо в холле, не менее внушительный по габаритам диван, мягкий ковер с длинным ворсом, картины, изображающие голых девиц, чьи тела только чуть-чуть задрапировали тканью. И ни одной фотографии, привезенной из отпуска безделушки, небрежно брошенной книги или журнала – ничего, указывающего на увлечения хозяев или как минимум на их постоянное здесь присутствие.
Я задумалась: снимали ли ребята это жилище или просто вломились без приглашения? С другой стороны, ворота Степан открыл брелоком, так что, скорее всего, особняк парни занимают вполне легально.
Что дает мне эта информация? Если вдуматься, то не так уж и мало. То, что нас привезли сюда силой, я уже это поняла. Об этом свидетельствует и синяк на щеке Ильи, который я разглядела, когда он заносил меня в дом, и пистолет в руках Ивана, дулом которого он загнал нас в дом, и наручники, которыми нас приковали к батарее. Полиция себя так не ведет. По крайней мере, не в присутствии лучшего в городе, а то и в стране, адвоката. При этом мужчины чувствуют себя очень уверенно, что весьма красноречиво намекает на отсутствие намерения нас отпускать. Ведь всякому очевидно – стоит нам оказаться на свободе, и мы тут же побежим в полицию, которой не составит труда отыскать злоумышленников, выйдя на хозяев дома. Глаза нам никто не завязывал – дорогу мы найдем без труда, да и лица преступники не скрывали.
В общем, картинка вырисовывается так себе. Пожалуй, в других обстоятельствах я бы запаниковала, но если события последних дней меня чему и научили, так это стойкости. Заламывать руки в буквальном смысле слова проблематично, а в переносном – бессмысленно. Да и для начала не мешало бы разобраться, что к чему, а уж потом приходить в отчаяние. Мы все еще живы, значит, зачем-то нужны этим парням, иначе они прикончили бы нас прямо там – на развалинах, вместо того чтобы вести в свое логово. Значит, и надежда на благополучный исход определенно имеется.
– Что же, ребята, – парень по имени Степан оседлал высокий стул и устало откинул прядь волос со лба, – пришло время поговорить.
Он пристально посмотрел мне прямо в глаза, словно надеялся прочесть там ответы на все свои вопросы. Я лишь усмехнулась, отчего пересохшая кожа на губах треснула. Поморщившись от боли, провела по ней языком, почувствовав покалывание.
Илья, внимательно следивший за мной, встрепенулся и обратился к Степану:
– Слушай, ты что, не видишь, как ей плохо? Дай ей что-нибудь поесть и пусть приляжет. Сам подумай – куда она такая убежит, двух шагов сама сделать не может. Обещаю, расскажем все, что знаем, только не мучай ее.
– Кто мучает-то? – в разговор вмешался Иван. – Даже не начинали, друг мой. Вот, помню, в девяносто девятом…
– Ша! – поднял руку Степан, поднимаясь со стула. – Отставить воспоминания. Отстегни девицу, а то и впрямь откинет, чего доброго, копыта – жмуриков нам только не хватало.
Иван нехотя исполнил приказание, и я, отделившись от стены, тут же кулем рухнула на пол. Илья дернулся, но помочь мне ничем, разумеется, не смог. На помощь пришел Степан – перекинув меня через плечо, словно мешок с картошкой, отнес к дивану, на который и уложил мое израненное тело – не очень, впрочем, бережно.
– Даже не вздумай рыпаться, – строго прикрикнул Иван, демонстрируя мне пистолет.
Я только усмехнулась в ответ – парень мне польстил, – да я и в нормальном-то состоянии не стала бы связываться с двумя здоровенными амбалами, а уж теперь…
– Как вы оказались на заводе? – спросил Степан, обращаясь к Илье.
– Приехали за Леной, – спокойно ответил он.
– Лена – это вот эта? – парень кивнул в мою сторону.
– Да, – если Борисов и волновался, то вида не подавал.
– Хорошо, тогда спросим ее. Как ты оказалась на заводе? – в голосе парня слышалась сталь.
– Пить, – еле слышно прошептала я, – пожалуйста, – умоляюще.
– Ничего не получишь, пока все не расскажешь! – рявкнул Иван, а Степан протянул мне фляжку. Она была легкой, почти невесомой. Я даже подумала, что он издевается, предлагая пустую емкость, но искушение оказалось слишком велико, чтобы отказаться от попытки. Ожидая услышать взрыв смеха – подозреваю, именно так фашисты пытали своих жертв, я сделала глоток и застонала от наслаждения – живительная влага по пищеводу отправилась в желудок, орошая каждую иссушенную клеточку моего организма. Но блаженство длилось недолго – вода закончилась на втором глотке.
– Просто нельзя сразу много пить, – пояснил Степан, и я бросила на него взгляд, полный обожания – сейчас он казался мне самым близким на Земле человеком. Возможно, это всего лишь симптомы «стокгольмского синдрома», но честное слово, предложи мне парень выйти за него замуж, отправилась под венец, не раздумывая.
– Ну! Рассказывай! – приказал Иван, и я послушалась. Собственно, повествование длилось совсем недолго. Шел, упал, потерял сознание, очнулся – гипс. Ну, или почти так.
– Понятно… – задумчиво проговорил Степан. – Но это нам и без того известно. Ты лучше другое скажи, птица дивная, кому ты так насолила-то? Кто мог тебя на люминьке запереть?
– Где-где? – переспросила я. – На какой такой люминьке? Что за люминька?
Степан устало вздохнул и перевел взгляд на моих друзей, не удостоив меня ответом.
– А вы что скажете? – поинтересовался он у них.
Илья только плечами пожал, не сводя с меня полного тревоги взгляда, от чего я, между прочим, чувствовала себя не очень уютно. Я вообще предпочла бы, чтобы он меня в таком виде не разглядывал. Любопытство бандитов удовлетворила Лариса, которая сначала тихо сидела и гладила меня по плечу, а затем осторожно молчала. Подруга, заливаясь слезами и глотая окончания слов, принялась рассказывать про рейдерский наезд на нашу фирму, убийство Захарова, мой арест и венец всего – похищение.