Глаза Присциллы наполнились слезами.
– Не обращай внимания. Я просто подумала… Может, пропустим где-нибудь по глоточку? Я бы заодно и покурила.
– Потерпи, пожалуйста. Эй, что с тобой? – Мейси встревоженно поглядела на старинную подругу.
Даже в самые тяжелые времена Присцилла не выглядела так скверно. Сейчас она сидела на стуле, бессильно сгорбив спину и кутаясь в меховую накидку, словно ища поддержки.
– Ох, Прис… – Мейси опустилась перед ней на колени и обняла. – Рассказывай, что стряслось.
– Я… я даже не знаю, что со мной такое… У меня прекрасный дом, трое замечательных сыновей, любимый и любящий муж, а я барахтаюсь, точно утопающая. – Присцилла не отстранилась, а наоборот, словно ребенок в материнских объятиях, прильнула к Мейси, успокаиваясь от ее тепла и силы. – Я чувствую себя последней дурой, и этот камень на душе все тяжелее и тяжелее с каждым днем, а ведь, по идее, сейчас я должна готовиться к новогодней вечеринке.
Мейси не утешала подругу, позволив ей поплакать в тишине. Через некоторое время Присцилла выпрямилась.
– Не знаю, что бы я без тебя делала. Знаешь, в Биаррице я страшно по тебе скучала. – Помолчав, она добавила: – Мейс, я в полной растерянности. Здесь мне так плохо…
– Присцилла, в твоей жизни произошла крупная перемена, не стоит это недооценивать, – мягко заговорила Мейси. – В Лондоне все иначе.
Присцилла кивнула:
– Я… я не чувствую, что я дома, на родине.
Продолжая держать подругу за руку, Мейси убрала со стула подушку и устроилась рядом.
Присцилла всхлипнула, достала из сумочки платок, промокнула глаза.
– Я хотела бы вернуться в Биарриц, но сейчас все только-только начало налаживаться. Мальчишки в восторге от жизни в Лондоне, у Дугласа дела пошли в гору, так что торопиться некуда… – Она вздохнула. – Никак не могу здесь осесть.
– Ты осела в Биаррице.
В глазах Присциллы опять заблестели слезы.
– Что со мной, Мейси? Ты ведь все знаешь про такие состояния. Что со мной не так?
Мейси откинулась на спинку стула.
– Я лишь подскажу, что, по моему мнению, способно тебе помочь.
– Нет-нет, объясни, что со мной творится. Я заливаюсь слезами с той минуты, как утром провожаю мальчиков в школу, и реву весь день до их возвращения. А на людях делаю вид, будто все отлично. – Присцилла вновь вытерла глаза. – Я чувствую себя такой эгоисткой, Мейс… Сколько в этой стране голодных, калек, безработных, сколько людей мечтают жить так, как я, а я превратилась в унылую развалину.
– Присцилла, когда в прошлом году я приезжала в Биарриц, ты рассказала мне о своей жизни, рассказала честно и без прикрас, и это помогло мне увидеть мои собственные проблемы. Я поняла, что не победила дракона из моего прошлого – из нашего прошлого, общего для всех мужчин и женщин, видевших войну собственными глазами. Помню, ты рассказывала, как стояла на краю пропасти, но сумела отойти и выстроить жизнь заново, рассказывала о своей семье и о том, как много она для тебя значит. Ты нашла место, которое стало твоим домом и излечило душу. Именно это мы все ищем – свой дом, свое место.
– Но мое место рядом с родными, а они здесь.
– Не забывай, что ты рассталась с местом, где вновь обрела жизнь, а это очень болезненно.
– И вернулась туда, где встретилась со смертью. – Присцилла посмотрела на свои пальцы, переплетенные с пальцами Мейси. – Ты не представляешь, как мне хочется поскорее уехать. Англия была моим домом, а семья – уютным коконом, моей защитой, хотя до войны я этого не понимала. Я была так счастлива! У меня были братья, мама, отец, жизнь казалась сплошным праздником, а потом р-раз, – она щелкнула пальцами, – и все это исчезло. Я очень боюсь снова все потерять.
– Ты ничего не потеряешь, Прис.
– Уже теряю. Мои мальчики растут, превращаются во взрослых мужчин. Мне так страшно… – Присцилла умолкла. – Помнишь предвоенное лето? Мы даже не подозревали, что надвигается катастрофа. Я постоянно думаю о том лете, о братьях и прошлом. Я дико боюсь, что все опять рухнет, и я лишусь самых близких людей.
Мейси сжала руку Присциллы в своих ладонях.
– Никто не может гарантировать безоблачное будущее. Твои мальчики вырастут хоть в Англии, хоть во Франции. В Лондоне или в Биаррице – риск одинаковый, и тебе это известно. Присцилла, ты изводишь себя надуманными страхами.
– Что же делать? Иногда мне кажется, что у меня голова лопнет от этих мыслей.
– Тогда борись с ними действием. Делай что-нибудь, отвлекайся. Нет смысла витать в будущем, нужно заставить себя жить в настоящем.
– Но как, черт побери?..
– Садись в машину, поезжай за город и катайся, тебе ведь нравилось ездить верхом. Займись волонтерством. Знаю, ты терпеть не можешь все эти собрания и комитеты, но, кто знает, вдруг у тебя получится приносить пользу? Возьми на себя чужие волнения и тревоги, их вокруг предостаточно.
– Ты права, я бешусь с жиру. – Присцилла горько улыбнулась.
– Ты не бесишься с жиру. Твои эмоции искренни, они идут от любви к родным, только не позволяй им отбирать у тебя то время, которое ты могла бы провести с семьей. Понимаю, мальчики действительно взрослеют очень быстро, но ведь каждый день рождает новое воспоминание. Постарайся, чтобы в будущем эти воспоминания не застилала пелена слез.
Присцилла кивнула и потянулась за сумочкой.
– Ох, уже поздно. У меня встреча в «Фортнуме». – Она натянула черные кожаные перчатки. – Престарелая тетушка Дункана – вдова и, честно говоря, ужасная зануда. Вот мне и отрицательный пример: не надо уподобляться Гертруде!
Мейси проводила Присциллу до дверей и махала ей вслед, пока та не села в «Бугатти», затем вернулась в контору. Села у камина, из экономии убавив огонь, и задумалась. На первый взгляд казалось, что жизнь ее дорогой подруги полна бесчисленных преимуществ, и все же, имея деньги, положение, чудесную семью и красивый дом, измученная женщина искала точку опоры, некую потерянную часть души. Несмотря на окружавшее ее изобилие, Присцилла не испытывала чувства покоя.
Продолжая размышлять, Мейси взяла записную книжку и нашла нужную фамилию. Сняла телефонную трубку, набрала номер, по которому собиралась позвонить еще до визита Присциллы.
– Пожалуйста, соедините меня с доктором Энтони Лоуренсом.
После паузы в трубке ответил другой голос.
– А, нет на месте… Когда, говорите, должен вернуться? Наверное, завтра? Понятно. Будьте добры, передайте доктору Лоуренсу, что звонила мисс Доббс и просила о встрече, как только у него найдется время… Да-да, и попросите его перезвонить в мой офис. Благодарю. – Продиктовав свой номер, Мейси положила трубку.
В отсутствии доктора Лоуренса не было ничего необычного, учитывая, что он вел пациентов в нескольких больницах сразу, однако тот факт, что сотрудник на том конце провода не смог назвать точную дату его возвращения, настораживал. Мейси уже хотела снова взяться за телефон, когда раздался звонок.