Тарик слабо улыбнулся.

– В детстве, когда мать давала нам с братьями что-то невкусное, мы придумывали песню, чтобы убедить себя, что это вкуснятина. У меня хорошо получалось с лимской фасолью и капустой, а вот с мозгами ничего не выходит.

Абеке взяла чашку Тарика.

– А я не против. Дома в деревне мы ели любую часть животного, которое убивали на охоте, прямо как арду.

Поднося ложку ко рту, она встретилась взглядом с Ролланом. Конор увидел, что тот едва заметно кивнул. Казалось, Роллан и Абеке делятся друг с другом опытом ценить каждый кусок пищи.

Конор, когда рос, никогда не питался деликатесами, но и не голодал. Даже в самые скудные времена у них на столе была баранина, желуди, хлеб, дикая спаржа и суп из клевера и одуванчиков. Но в засушливой Окаихи, где выросла Абеке, или на мощеных улицах Конкорбы, где скитался Роллан, не росли дикие растения и не водились овцы. Конор понял, что жил не так уж и бедно.

Но есть ли нынче у его семьи баранина? Последние вести из дома были неутешительные: они потеряли часть стада и уже не могли позволить себе запасать пищу. Конор откусил бордовый кусочек печени и попытался представить, что его семья сейчас радовалась бы и такой еде.

Пир продолжался весь вечер. Когда доели мясо и жир, очередь дошла до внутренностей, которые подавали на костяных ножах. Потом оставшиеся части тюленей измельчили, потушили на медленном огне и подали в мисочках.

Напоследок женщины принесли маленькие розовые булочки, которые мужчины-арду радостно расхватали. Откусив кусочек, Конор понял, что они приготовлены из тюленьего жира, возможно, смешанного с мукой и чем-то сладким. Неожиданно для себя Конор потянулся за второй.

– М-м, пирожные из тюленьего жира, – сказал Роллан. – Прямо как мамины.

Роллан почему-то поморщился от собственной шутки и отвернулся, неожиданно помрачнев. Наверное, упомянув мать, он вспомнил, что ее у него нет. У Конора екнуло сердце, когда он вспомнил о собственной матери и представил, чем она сейчас занимается.

– Спасибо за этот великолепный пир, – громко сказал Тарик, перекрикивая барабаны.

– Особенно за тюленьи мозги, – прошептал Роллан.

Тарик откашлялся.

– На нас лежит крайне важная задача по спасению всего Эрдаса. Мы ищем Шуко…

Барабаны разом смолкли. В воцарившейся тишине Конор услышал, как завывает ветер в тундре.

– Мы не говорим о Шуко, – сказал мужчина-арду. – Можете сегодня переночевать у нас, но утром уходите из деревни.

Арду молча отвели гостей в ледяные хижины, ясно давая понять, что разговор окончен.

Конор заполз туда на четвереньках. К его удивлению, внутри было тепло и тихо. Встать во весь рост было нельзя, но он с удобством устроился на оленьих шкурах, устилающих пол. Следом залезли остальные, предусмотрительно отправив духов зверей в спячку, поскольку места было мало. На воле осталась только Эссикс.

– Эссикс видела еще одно селение вроде этого, если пойти сюда и треть пути туда, – сказал Роллан, показывая на два угла хижины.

– Ага, Бригган тоже учуял оттуда запах людей, – кивнул Конор. – Думаю, там много народу, раз он чует их издалека.

Конор не стал говорить, что он и сам чует запах людей, когда с той стороны дует ветер. Возможно, у него просто обострился нюх, но друзьям ни к чему было об этом знать.

– Почему они живут порознь? – спросила Мейлин. – Лучше ведь вместе.

– Может, они не ладят, – предположила Абеке.

– Либо эти деревни стоят как стража, которая охраняет то, что находится в центре.

– Может, там Ледяной город? – спросил Конор.

– А разве не это Ледяной город? – подняла брови Майя.

– Вряд ли, – сказал Тарик. – Деревня маленькая, и построили ее недавно. Надеюсь, утром, после пира, арду будут более сговорчивы и расскажут нам о легендарном Ледяном граде. Но не говорите больше о Шуко.

Конор и Роллан одновременно зевнули и рассмеялись.

– Давайте спать, – сказал Тарик.

Ледяной город

Абеке не спалось. Она мысленно представляла расположение деревни арду и двух других поселений, что заметила Эссикс. Они стояли треугольником. Бригган почуял запах множества людей… Абеке все это казалось подозрительным.

Она вспомнила, как однажды жители ее деревни охотились за носорогом. Стояла засуха, еды не хватало. Три группы охотников окружили водоем, куда носорог ходил на водопой. Они медленно приближались с трех сторон, отрезая носорогу все пути для отступления.

Арду тоже были охотниками, но окружали то, что хотели скрыть от чужих глаз.

Когда Тарик спросил про Шуко, пение и барабаны смолкли, а арду перестали улыбаться. Очевидно, именно Шуко они хотели скрыть от чужих глаз. Абеке взглянула на спящих товарищей. Она не хотела никого будить. К тому же ей очень хотелось хотя бы разочек побыть героиней: найти Шуко, вернуться в лагерь и рассказать всем об этом!

Абеке не снимала на ночь шубу и рукавицы. Она взяла свой лук и колчан со стрелами и вышла из домика. Снаружи она выпустила Уразу.

– Знаю, холодно, – прошептала Абеке. – Но мне надо пробраться кое-куда незаметно, а ты это умеешь хорошо. Поможешь мне найти Шуко?

Ураза задрожала и несколько раз мотнула хвостом из стороны в сторону. Абеке отвела ее к маленькой горке тюленьего мяса, которое закопала в снегу. Ураза схватила куски своими острыми клыками и съела его в три приема. Потом облизнула руку Абеке, принюхалась и, мягко ступая лапами по снегу, пошла к выходу из деревни.

Над Арктикой кружился снег. От дыхания Абеке крошечные снежинки разлетались в стороны. Теперь, когда Ураза вышла из спячки, Абеке стала юркой и ловкой, а еще легкой, как снежинка.

Она ступила на тонкий слой льда, и снег под сапогом даже не скрипнул. Впрочем, Абеке не боялась, что арду проснутся: после такого пира они проспят беспробудно всю ночь до утра.

Как только ледяные хижины остались позади, Ураза и Абеке побежали. Скрытая облаками, луна заливала окрестности бледно-голубым светом. Абеке внимательно смотрела по сторонам, но Ураза раньше нее заметила кое-что необычное. Леопард замедлил шаг. Абеке остановилась.

Во льду зияла дыра, но это была не лунка, которую они видели днем. Подо льдом не плескалась вода. Эта дыра выглядела глубокой и пустой. Подобравшись ближе, Абеке увидела, что вниз ведут ступени, вырезанные изо льда.

Задержав дыхание, Абеке прислушалась и поняла, что за ней кто-то идет. Она слышала тихое поскрипывание снега под чьими-то сапогами. Ураза принюхалась, но не встревожилась. Значит, это кто-то, кого Абеке знала. Но если это кто-то из своих, зачем прятаться? Почему просто не подойти и спросить, куда она отправилась?