– Извини, – выставив перед собой ладони, Зил заставил себя улыбнуться. – Я просто пошутил, дружище. Конечно, одной левой ты перебил бы всю армию полукровок. Ну а дальше? Ты знаешь, как отсюда выбраться? Ты вообще знаешь, где находишься?
– Главное – ввязаться в драку. Остальное – ерунда, – Траст гордо задрал подбородок, на котором дрогнули редкие рыжие волоски.
Скрестив руки на груди, Ларисса прищурилась:
– Ладно, мы ничего не знаем. А ты?
– А вот я все-все знаю, – леший выглянул в коридор и не обнаружил ничего подозрительного. Однако он чувствовал, что действовать надо быстро, и так столько уже времени на треп извели. – Потом объясню. Вы со мной?
Траст посмотрел на блондинку, и уж та выдала – хорошо, негромко – все, что думала:
– Ты ведешь себя подозрительно. И мы вот так должны взять и довериться тебе?
– Да.
– Конечно, кролик, мы с тобой.
– Да, братец, с тобой.
Перед лешим – а на самом деле лишь в его сознании – сама собой возникла карта полусферы со всеми ее коммуникациями. Вот – неосвещенные заброшенные коридоры и коридоры рабочие, узкие проходы для мелких сошек, вроде адъютантов и посыльных. А там – парадные проспекты, по которым разрешено прогуливаться лишь генералам да советниками. Будто наяву Зил видел норы технических шахт, прикрытых от посторонних глаз люками и лючками. Он уверенно знал, где расположены пожарные лестницы, стальными скобами впившиеся в бетон. Но главное – он с закрытыми глазами смог бы пройти к выходам из полусферы, в том числе – к тайным, проложенным на случай экстренной эвакуации.
Кому, как не генералу Баресу быть в курсе, где расположены посты и когда сменяются караулы? Так что теперь, спасибо «птице», Зил мог сполна воспользоваться чужим опытом.
– Сюда, – троица свернула в неприметный проход, в котором Трасту было так тесно, что ему пришлось двигаться боком.
Две с половиной сотни мер, тяжело дыша, в полной темноте они терлись плечами, животами и спинами о стены, протискиваясь все дальше и дальше, пока не выскочили к едва освещенному провалу шахты.
– За мной, – Зил первым шагнул в пустоту и схватился за шест, по которому скользнул вниз. Приземлившись, он отпрыгнул в сторону, чтобы не быть раздавленным Трастом, ухнувшим следом. Только Траст отпустил шест, тот завибрировал.
– Ларисса, ты чего там? Спускайся! – задрав веснушчатое лицо, рыжий постучал кулаком по шесту, показывая тем самым, что крепление надежное, раз его выдержало. Так что перед натиском блондинки уже тем более устоит, не обрушится.
– Нет, толстый, не спущусь. Мне до смерти надоела твоя рожа. И уродливые оттопыренные уши кролика – надоели!
Парни переглянулись.
– Чего это она? – Траст моргнул, потом еще раз, и еще.
В отличие от друга Зил сразу понял, почему Ларисса отказалась присоединиться к ним, да еще и ответила на призыв столь дерзко и до обидного оскорбительно. А ведь эта досадная задержка из-за девичьей слабости может стоить всем троим жизни. Сбивчиво, торопливо, но все же разборчиво Зил прошептал рыжему на ухо, что и как нужно сказать Лариссе.
– Тебе просто нужно сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться. И поверь мне, дружище, у тебя это получится лучше, чем у меня.
Почесав затылок, Траст кивнул, мол, все понял, сделаю в лучшем виде.
И сделал:
– Эй, детка, ты там что, штанишки намочила? Так высоты боишься? Ну умора, ну насмешила!
Тотчас сверху на него рухнуло разъяренное тело с торчащими косичками, вцепилось ему в горло и, утробно рыча, потребовало:
– Не смей называть меня «деткой»!
И пообещало:
– Еще раз так назовешь – и я выцарапаю тебе глаза!
И заверило:
– И ничего я не намочила, и ничего я не боюсь!
– Хватит любезничать, голубки, – Зил не знал, что такое «голубки», просто так называют всех влюбленных с незапамятных времен.
– Никакие мы не голубки, – Траст оторвал от себя Лариссу, поставил ее на ноги и встал сам. – С чего ты взял?
Ларисса фыркнула:
– Вот еще!
Поправила растрепавшиеся волосы и зачем-то проверила пуговицы-узлы куртки на груди.
– Как дети. Ну, точно дети, – леший по полной поизмывался бы над ними, но это удовольствие придется оставить на потом, если это «потом» вообще когда-нибудь случится. – Ларисса, Траст, ответьте честно – вы хотите жить? Да? Ну так бегом! Бегом!..
Кишки коридоров – изгиб вправо, изгиб с закруглением влево. Внезапные обрывы шахт, которые так и норовят кинуться под ноги, проглотить тебя. Промежутки открытого, просматриваемого с постов пространства, которое надо преодолеть так же быстро, как бегом, но ползком!.. Выбраться из обитаемой зоны и углубиться в техническую, туда, куда ремонтные бригады не забредают уже полтыщи лет. И бежать по мелкому ручейку, уровень которого быстро – слишком быстро! – поднимается. Сначала по колено. Потом – брести по грудь в воде. И отчаянно грести в быстром, холодном и при этом очень грязном течении, пребольно – до звездочек в глазах – то и дело тычаясь затылками в приблизившийся потолок.
– Это древний сливной канал, – Зил не ознакомил друзей с планом побега из Минаполиса. Зачем им знать, что из города можно выбраться только одним путем – через выгребную яму, в которую опорожнялись кишки полукровок почти что тысячу лет подряд?.. – Вдохните глубже и ныряйте.
В соединительном туннеле уровень нечистот поднялся и выдавил весь воздух. И Зил вместе с друзьями утонул бы, как новорожденный зайчер, настигнутый весенним половодьем, если бы раньше не отравился миазмами, но в туннеле зажурчало, захрипело, заклюкало, и бурным потоком троицу вынесло далеко за пределы Минаполиса. Как то самое, что не тонет и пахнет, их с громким бульком швырнуло в невыносимо смердящее зелено-желто-коричневое озеро.
С большим трудом, противясь желанию сдохнуть тут же и сейчас же, только бы не терпеть такого унижения, чудом не потеряв сознание от зловония, они выбрались на топкий берег. Неприступная стена Минаполиса возвышалась над ними, давила своей мощью. Молча, потому что сил говорить уже не было, на четвереньках они проползли через редкий камыш туда, где было сухо, но трава не росла, где можно было встать в полный рост, не рискуя уйти с головой в смердящую жижу, кишащую червями и пиявками, и где можно было лечь, просто лечь, не шевеля ни руками, ни ногами, и не рискуя при этом утонуть, и просто так лежать, глядя в небо, и дышать, дышать, дышать, понемногу отдирая от себя извивающуюся живность озера!..
И радоваться тому, что жив.
Рассветало. Кричали цапли, над озером порхали зимородки, вылавливая из миазмов самых неприхотливых рыб планеты, способных выжить даже в такой неимоверной грязище. Вдалеке рокотало. Если б Зил не знал, что это звуки войны – взрывы, то решил бы, что собирается гроза, ведь небо затянуло облаками.