– Кто-то из Фринтонов?
– Реджинальд.
– Вот как? А до визита Урсулы к доктору Колмену или после?
– До.
– Так-так-так. И что было дальше с этим другом Реджинальда?
– Получил четверку в заключении Колмена.
– И где он сейчас?
– Мы не знаем. С работы в Лондоне он ушел. Но я его возьму. В смысле возьму под контроль. Действовать мы пока не можем.
– Вы хотите найти этого человека?
– Конечно же, хотим.
– Тогда советую посмотреть вашу местную газету за ту неделю, когда убили Урсулу. Он где-нибудь там обнаружится, и вы его засечете – назначен туда или сюда, принял такой-то и такой-то пост, или что-то в этом роде. И тогда вы поймете, почему так веселился в тот день в «Зеленом какаду» Реджинальд.
– Откуда вы знаете, что это было в местной газете?
– Я – не знаю, – раздраженно ответил Дэвид. – Просто предлагаю вам занятие, на случай если вы почуяли слабину. Кстати, Урсула этот недостающий час действительно провела у парикмахера?
– Да. Парикмахерская Мэри Макмиллан, на Восточной улице. Но это ни к чему не ведет.
– Полагаю, что не ведет. Но все равно спасибо.
На следующее утро Дэвид вышел из «Плуга и бороны» сразу после раннего завтрака, чтобы успеть на первый автобус до Шорнфорда и на скорый поезд до Лондона. Джилл поехала с ним – походить по магазинам и пообедать с подругой.
Первый свой визит он нанес в дом Каррингтонов. Марджори Каррингтон была подругой Урсулы и могла бы рассказать и о ней, и о сердечных приступах в Уэйкли, и о полном здоровье за пределами усадьбы.
Оказалось, что Марджори поджидала его и не ложилась спать после ночного дежурства.
– Извините меня за причиненное неудобство, – сказал он, пожимая ей руку. – Я понятия не имел, когда звонил.
– И не должны были иметь. И вообще, если человек долго не ложится после работы днем, почему не может быть того же самого после ночной смены? И я готова на все, только бы найти мерзавца, отравившего Урсулу.
– И ее мужа.
– Алана? Что с ним?
Он рассказал ей. Она про так называемую аварию не слышала.
Марджори взяла сигарету дрожащими пальцами и закурила, повернувшись к Дэвиду спиной.
– Что я могу сделать, чтобы помочь вам? – тихо спросила она.
– У Урсулы в Уэйкли было несколько приступов, предположительно сердечных. Я твердо убежден, что их вызвали малые дозы никотина. Но мне непонятно, как они были ей даны, чтобы она ничего не заподозрила и чтобы никто другой тоже не сложил два и два.
– А как можно дать этот яд? В смысле подмешать в еду или сделать укол?
– Именно уколом, как вы, наверное, знаете, ее и убили. Но можно его проглотить или вдохнуть.
– Урсула все время принимала тонизирующее, разные таблетки и всякие сердечные средства. Никогда не видела, чтобы она в Уэйкли доела еду до конца, не приняв чего-нибудь. Дядя всегда хлопотал около нее, и если она забывала, тут же напоминал.
– А ее кузен Реджинальд?
– А, этот мало бывал дома, когда я там гостила. Несколько лет прожил вдали от Уэйкли. Вернулся незадолго до войны, вести хозяйство на фермах. В доме появлялся нечасто, разве что там намечалась вечеринка.
– Но наверняка именно в это время у Урсулы бывали приступы?
– Да, верно. Если мы танцевали или играли в какие-нибудь подвижные игры. Уэйкли-Мэнор – отличное место для игры в сардинки.
– Могу себе представить, хотя наверх не заглядывал. Как думаете, могли бы вы уточнить? Понимаю, это трудно, поскольку прошло слишком много времени, особенно если в вашей памяти эти сердечные приступы не связаны с каким-либо предшествующим событием. Но попытайтесь припомнить в деталях вечеринку, когда у Урсулы был приступ.
Марджори свела брови, задумалась. Потом заговорила:
– Однажды это случилось во время танца, но я сидела с кем-то на улице, и когда мы вернулись, приступ уже закончился.
– Это было до ужина или после?
– У нас обычно постоянно работал буфет – ну, выпить можно было когда угодно, а еду подавали через приличное время после обеда.
– Дядя Хьюберт хорошо к вам относился?
– Очень. Ничего не жалел для Урсулы. Он боготворил племянницу.
– Вы в это искренне верите?
– Полностью.
– Другие ее приступы вы не помните?
– Ну, был еще один… да, но совсем не на вечеринке. Это случилось, когда мы с братом приехали погостить на выходные. Они с Урсулой пошли погулять. Я в последнюю минуту отпала. Дело было зимой, и дул жуткий ветер, а я его терпеть не могу. Так что они отправились вдвоем, и брату пришлось практически нести ее обратно. Мы все решили тогда, что это от холода и ветра, поскольку веселья перед этим никакого не было.
– Вы помните, как они выходили? Попробуйте восстановить все детали от той минуты, когда вы отказались составить им компанию.
– Ну, мы все сидели в библиотеке. Дядя Хьюберт сказал, что очень разумно с моей стороны не ходить, а если кто-то все же хочет гулять, пусть сперва выпьет что-нибудь горячее. – Она запнулась и повторила: – Выпьет что-нибудь горячее. А вы говорили…
– Продолжайте, – перебил Дэвид. – Прошу вас, рассказывайте точно так, как это было.
– Дядя Хьюберт позвонил и приказал принести горячего, а няня сказала, что Урсула должна как следует закутаться и…
– А что в комнате делала няня?
– Она пришла по звонку.
– Понимаю. Продолжайте.
– Урсула пошла за пальто, и до ее возвращения вошел Реджинальд с подносом. Он сказал, что встретил в холле няню и отослал ее за своим стаканом.
– Насколько я понимаю, чашки и блюдца стояли на подносе все вместе. И каждый взял себе ближайшую чашку?
– Мы дали дяде Хьюберту его личную особую чашку, у Урсулы тоже была своя – еще с детства.
– Слишком легко, – раздраженно бросил Дэвид.
– Вы думаете, что ей что-то положили в чашку?
– Возможно. Боюсь, этот метод не поможет нам продвинуться с какой-либо точностью. Но очевидно, что в тех случаях, о которых вы говорите, Урсула могла бы легко получить дозу как от дяди, так и от кузена или старой няни.
– Няня мухи не обидит! Да и вообще, она уже ку-ку.
Дэвид не стал спорить по этому поводу и сменил тему.
– Согласно рассказу Дункана, Урсула была очень расстроена визитом к доктору Морису Колмену. Она уехала раньше дяди и не пыталась получить заключение, которое доктор готов был для нее написать.
– Разумеется, нет. Она знала, что с таким заключением ей медкомиссию не пройти. Кроме того, у нее уже было заключение доктора Клегга, хотя о своем визите к нему Урсула дяде не сказала.