– Я разве похож на женатого?
– Похож.
Он высоко взметнул брови.
– У тебя блины не только пригорели, но и внутри оказались сырыми. Обычно это показатель того, что мужчина не подходит к плите, значит, для этого у него есть жена. Холостяки умеют готовить, особенно полуфабрикаты.
– Фью! – присвистнул Аристарх, вытаращив глаза. – Тебе не откажешь в наблюдательности. Да, я почти не готовлю. Завтракаю и ужинаю бутербродами, а днем где-нибудь обедаю.
– Хорошо живешь. Я обеды в ресторанах позволить себе не могу.
– Так я же немножко бизнесмен, – улыбнулся он. – Кстати, где тут у тебя что? Продемонстрирую высший класс в приготовлении бутербродов.
В дверь позвонили, Зоя побежала в прихожую, однако не подошла к глазку, стала у стены. В одном фильме она видела, как убили человека, когда он подошел к двери, – выстрелили точно в глазок, ну и попали несчастному в глаз.
– Кто? – спросила.
– Я привез вам конверт.
Зоя забрала конверт, прочла задание и застонала. В дверях показался Аристарх с чашкой кофе:
– От заказчика?
– От него.
– Ты поедешь?
– Поеду, там хотя бы по улицам буду ходить спокойно. Одевайся, я опять опоздала на работу, надо еще придумать причину.
– Я отвезу тебя.
Вадим Рудольфович выслушал сообщение о новой командировке флегматично – ведь не он же оплачивает поездку. Но в директоре появилось нечто новое, и Зоя никак не могла распознать, что именно. А ему тоже звонили, тоже сыпали угрозами, на что он выдвинул ультиматум: полтора миллиона. Дескать, подсчитали затраты, человеко-часы, износ аппаратуры, поездки и так далее. К тому же эфирное время – безумно дорогое удовольствие, пятнадцать секунд рекламы стоят десятки тысяч рублей, а рекламу фильма давали несколько раз в день, мол, он может показать прайс-лист, где с точностью до копейки расписано, сколько стоит создание фильма и минута эфирного времени. Разумеется, директор при этом не поставил собеседника в известность, что намерен показать прайс-лист центрального канала, где цены действительно запредельные. Говорил монологом, не давая вставить слова. Монолог был прерван гудками, но Вадим Рудольфович остался собой доволен. Если кому-то надо, чтобы фильмы не выходили, то пусть платит, и точка.
– Я опять поеду с Эльзаманом, – выдвинула свой ультиматум Зоя.
– А? – очнулся директор. – Ну да, поезжай.
Только Зоя поднялась, чтобы уйти, влетела Жертва Каракурта и разразилась воплями:
– Это правда? Эльзаман опять едет с тобой? Он мне только что сказал! – И повернула свирепое лицо к директору. – Скоро у мэра день рождения! Мы не можем отпустить Эльзамана, я беру у мэра интервью как раз в день рождения! Нет, у нее, видите ли, с Эльзаманом шуры-муры, а канал должен остаться без оператора?
Зоя скрипнула зубами, сверкнула гневно глазами, открыла рот, собираясь нанести ответный удар. Однако ее упредил Вадим Рудольфович, внеся флегматичную струю в атмосферу скандала:
– Иди, Зоя, иди.
Та пошла к двери, но… разве можно уйти, не сказав последнего слова?
– Запомни! – Зоя обратилась к Жертве Каракурта на «ты». А что, хамить так хамить… – Для того чтобы крутить с мальчиком роман, мне не нужно далеко уезжать, у меня и здесь есть отдельная квартира. А ты геморрой мэру залижешь и со вторым оператором!
Все, можно покурить. Однако по дороге к курилке Зою перехватила мужняя жена – Валентина свет Павловна:
– Зоя, на новости! Живо! Динка в обморок упала. Она беременная! Без мужа!
– А кроме меня… – заикнулась было Зоя.
– Некому! – заорала начальница, бесцеремонно подталкивая ее к студии. – Пять минут осталось…
Зоя едва успела накрасить губы и расчесаться, в то время как оператор цеплял ей «петличку». Бросив массажную щетку и косметичку под ноги, она улыбнулась в камеру:
– Добрый день. В эфире телекомпания Шестой канал. Главные новости…
Стоя на перроне, Аристарх взглянул на часы:
– Запаздывает твой оператор. Вон поезд уже идет…
– Бежит, – усмехнулась Зоя.
Эльзаман с сумкой и штативом на плече на самом деле бегом напрямую пересекал рельсы. Только он взобрался на перрон, Зоя сделала ему выговор:
– С ума сошел? А подземные переходы зачем сделаны?
– Не успел бы, – утирая пот со лба, оправдывался Эльзаман.
– Знакомься, это мой друг Аристарх. А это наш лучший оператор.
– Лучший, потому что нас всего двое, – улыбнулся Эльзаман, пожимая руку Аристарху. – Старуха, какой вагон?
– Двенадцатый. Примерно здесь остановится.
На прощание Зоя поцеловалась с Аристархом, помахала ему из вагона, и – снова в путь. Когда курили с Эльзаманом в тамбуре, он вдруг напомнил:
– А как же «два раза замужем была»?
– А кто сказал, что я собираюсь за него замуж?
– Ну… – протянул он. – Долгий поцелуй на перроне, уста в улыбках, шепоток… Я сам сделал вывод.
– Да? А Жертва Каракурта сказала, что у меня с тобой шуры-муры.
– Вот сволочь! Ее-то точно больше никто замуж не возьмет. Никогда. Знаешь, старуха, мне твой мужик понравился. Ничего. Серьезный. И где-то я его видел.
– Живя в нашем городе, не встретиться невозможно.
– Наверное. Ну и кого мы будем на сей раз трясти?
– Фаину Эдуардовну. Пароль – «Лидочка».
– Что, и Лидку замочат?
– Поживем – увидим.
– Ладно, потрясем Фаину Эдуардовну.
В доме престарелых пахло безнадежной старостью. Собственно, весь город был пронизан безнадежностью, что отпечаталось на унылых лицах горожан. Но мучительно неприятный запах в данном заведении не шел ни в какое сравнение со всеми известными запахами.
Фаина Эдуардовна оказалась довольно милой пожилой женщиной, по всем признакам принадлежавшей к разряду людей интеллигентных. Зная, куда они идут, Зоя купила фруктов и сладостей, вручила пакет Фаине Эдуардовне, которая очень обрадовалась дарам. Она долго нюхала апельсины и яблоки, улыбалась, словно это вовсе не фрукты, а предметы, напомнившие далекое и приятное прошлое.
– Благодарю вас, – сказала она, сидя в инвалидной коляске. – Я люблю получать подарки. Это кресло мне подарил очень хороший человек. Казалось бы, кому нужны инвалиды? А добрых людей много. Вы, наверное, хотите услышать о Лидочке?
Зоя еще ни словом не обмолвилась, какие причины привели их к Фаине Эдуардовне, и изумилась:
– Откуда вы знаете?
– Мой спонсор – ведь сейчас именно так называют дарителей – сказал, что ко мне приедут, и просил, чтобы я рассказала о ней.