С этими мыслями она, запыхавшись, миновала последний лестничный пролет и вывернула в коридор кафедры.
– Наташа, тебя спрашивает какой-то мужчина. – Попавшийся навстречу коллега ткнул двумя пальцами в сторону окна. В коридоре на подоконнике, худой и загорелый, сидел Вячеслав Сергеевич Серов собственной персоной с большой коробкой московских конфет и куклой в руках. Он не встал, когда она подошла.
– С приездом, – сказала ему Наташа, но по глазам было видно, что его она никак не ожидала здесь встретить.
Славик растерялся. Он помнил элегантную женщину с высокой прической, заколотой изысканным гребнем, а увидел перед собой средних лет девчонку с заплетенной сзади косой, в самовязаном свитере и джинсах, с перекинутой через плечо матерчатой сумкой. Эта, что стояла сейчас перед ним, не имела ничего общего с далекой лаосской красавицей.
– Да-а, – протянул он насмешливо, глядя прямо в глаза этой неожиданно новой Наталье Нечаевой, – не блестяще, оказывается, идут дела у молодых и отважных ученых!
Наташа в ответ только махнула рукой. Вот уж кого она совсем не хотела видеть. Дурацкие планы, честолюбивые замыслы – зачем, зачем она все рассказывала малознакомому человеку? Свелось к одному все плохое: и последняя встреча с Фоминым, и то, что задерживали зарплату, и то, что выглядела (сама это знала) совсем не так, как в Лаосе.
– Каждый раз мы встречаемся с вами в потоках дождя, – Славик спрыгнул с подоконника и вытащил носовой платок. – Прекратите реветь. Не все же время почивать на лаврах молодым перспективным ученым. Приходится и с трудностями бороться!
– Ох, простите меня! – Наташа и сама была не рада, что разревелась. Славиков платок она не взяла. Вытащила из сумки свой.
– Не будем о грустном. Вы-то сами тут как оказались?
– Ну, я-то на Родине уже давно. Меня ведь, как вы и предсказывали, из-за границы быстро вытурили.
У Наташи сами высохли слезы.
– Вы все-таки что-то натворили?
– Да, деточка, пустяки. Переспал несколько раз с местными проститутками, выпил чуть больше, чем нужно, их отвратительной водки, рассказал несколько анекдотов – этого оказалось достаточно, чтобы туда, куда надо, пришла соответствующая телега.
Наташа удивилась. Но не тому, что он все это сделал, это было вполне в его духе, а тому, что он так откровенно ей обо всем рассказал. Такая прямота показалась ей проявлением силы.
– А что же было дальше?
– Ну, дальше все пошло как по писаному. – Он засмеялся. – Жена меня, естественно, выгнала. Скрывать от нее свою аморальность мне было совершенно бесполезно, так как я за границу попал через тестя.
По его виду нельзя было сказать, что он очень расстроен таким обстоятельством. Особенно после того, как Вячеслав весело подмигнул:
– Но ведь я не за тем приехал сюда, чтобы жаловаться. – Он обнял ее за плечи. – Если ты все еще свободна, моя милая, считай, что я приехал за тобой. Если же несвободна, скажи мне об этом прямо, и я уеду, считая, что совесть моя перед тобой чиста.
Он замолчал, так как рядом возникла какая-то тень. Наташа же была так удивлена, что даже не поняла, кто это пришел и стоит рядом с ними. А это лаборантку послали узнать, собирается ли Наташа идти сегодня к студентам вести занятия.
– Да не пойдет она, не пойдет! Отстаньте все от нее к чертям собачьим! – Серов сказал это лаборантке, и та, вытаращив глаза по очереди на него и на Наташу, испуганно отошла, а потом почти побежала в кабинет профессора.
Наташа вынуждена была признаться Серову, что у нее нет даже отдельного закутка, где они могли бы спокойно поговорить.
– И не надо, – понимающе молвил Серов. – Я ведь уже сказал самое главное, все, что хотел. Я думал о тебе весь год, с тех пор как вернулся, и мог бы приехать и раньше, но просто так ездить мне казалось бессмысленно, а забрать тебя было некуда. Теперь вот у меня есть небольшая квартира в Кузьминках – вступил наконец в кооператив на заграничные деньги. Не ахти, конечно, что, но жить в ней можно. Рядом старинная усадьба и парк, в нем есть ручные белки. Мы с тобой будем их кормить и тем самым способствовать увеличению их поголовья. Правда, нам предстоит сделать в квартире ремонт. Уж ты сама сделаешь, по своему вкусу. Я один на себя брать такую миссию побоялся. Подумал, не справлюсь и с горя запью!
Он скосил на нее озорноватый серый глаз, и по его тону Наташа догадалась, что Серов шутит. Но вообще-то все выглядело серьезно.
– Ну что ты стоишь? – спросил он, и в голосе его прозвучало нечто такое, что Наташа догадалась: скажи она сейчас одну неверную фразу, он развернется и уйдет.
– Иди попрощайся с профессором. Если ты хочешь начать учебный год в одном из крупнейших институтов страны, ехать надо в ближайшие дни. Лучше завтра. Но начинать тебе там придется скорей всего с должности младшего лаборанта. Ты согласна?
Наташа смотрела на него во все глаза. Вот оно! Бог, или вселенский разум, или кто там еще послал ей в помощь этого человека. Как удивительно все-таки устроен мир. Один мужчина вместо другого. Но что же ей делать? Ведь нужно решать. Как бы там ни было, но даже за одно только предложение она ему благодарна.
– А ты меня хоть немножечко любишь? – В голосе ее звучала надежда.
Он засмеялся:
– Будем дружить! – А потом добавил: – Мне без тебя было в Лаосе скучно, тоскливо. Я вспоминал тебя постоянно. – Он еще помолчал, а потом сказал очень серьезно, глядя на нее, как на пациентку, которой предстоит сложная операция: – Мне кажется, мы с тобой в чем-то похожи. Нам хорошо будет вместе. Ты веришь?
И Наташа почувствовала, будто вновь помолодевший и сильный отец ласково берет ее на руки и поднимает высоко, куда-то в небеса. И в умилении, боясь спугнуть это чувство, она осторожно поцеловала Серова в щеку.
– Верю.
Старый профессор сокрушенно качал головой, но не мог скрыть некоторого облегчения от расставания с ней. Удивленную Катю забрали из школы. Самое трудное для Наташи было объяснить свой неожиданный шаг родителям. Мать возражала против ее отъезда. Она вначале и слушать ничего не хотела. С отцом Наташа говорила, опустив глаза, и испытывала чувство, будто совершает предательство. Отец сидел рядом с ней в кухне на той же старой табуретке и в сотый раз повторял:
– Если будет трудно, Катеньку вези к нам.
– Папа, папа, как я буду там без тебя! – Наташа плакала, держа его за руку.
На вокзале была страшная сутолока. Люди, вещи – все кружилось у нее в глазах. Среди моря чемоданов и сумок лежал большой букет разноцветных гладиолусов – отец рано утром привез их с дачи.
– Наташенька очень любит цветы! – почему-то оправдываясь, говорил он Серову.
Через минуту после того, как они загрузили море вещей и отец едва успел выпрыгнуть – последним из провожающих, – толпа отхлынула от вагонов и их поезд тронулся.