И пока что держал слово.
А теперь он хотел бы вручить это письмо Серене, хотел сделать это прямо сейчас. Хотел, чтобы она могла появиться в «Голубом колокольчике» и увидеть выражение его лица в те минуты, когда он читал сообщение о ее смерти. Хотел, чтобы она была рядом с ним у постели его отца в ту минуту, когда Джонатан сказал ему, что никогда не полюбит ни одну женщину, кроме нее.
Если бы она присутствовала хотя бы в одном из этих мест, у нее не осталось бы никаких сомнений в том, какое чувство он питает к ней. Но как бы он мог высказать все это спустя столь долгое время, после того, что успел натворить? Это казалось совершенно невозможным.
Он покачал головой и произнес:
– Я не могу принудить вас поверить мне.
– Нет, – отрезала она, отвернувшись к окну. – Не можете.
Они провели ночь на постоялом дворе близ Глочестера. Джонатан представился весьма неоригинальной фамилией Смит, а Серену назвал своей супругой.
Она покраснела от возмущения, но Джонатан, многозначительно глянув на нее, с извиняющейся улыбкой пояснил хозяину гостиницы:
– Жена не переносит мой храп, сэр, потому прошу предоставить нам две отдельные комнаты.
Хозяин, уже обративший внимание на богатый костюм Джонатана и его толстый кошелек, немедленно согласился и предложил две соседние комнаты, разумеется, «самые лучшие в доме».
Как только любезный до раболепия слуга оставил их наедине в маленькой опрятной гостиной, разделяющей спальни, Серена удалилась в свою, чтобы снять дорожный плащ. Когда она через несколько минут вернулась в гостиную, Джонатан сидел в обтянутом ковровой тканью кресле возле скромного камина, держа в руке непочатый стакан бренди. Одет он был в обтягивающие светло-коричневые брюки и свободную белую рубашку с воротником нараспашку. Он заглянул в стакан, и на губах появилась сардоническая улыбка.
Джонатан поднял голову, но не заговорил.
Серена устремила на спутника сердитый взгляд.
– Не следовало говорить хозяину гостиницы то, что вы ему сказали.
Он слегка приподнял светло-русую бровь.
– Вот как? Насколько я помню, вы беспокоились за свою репутацию и о том, что Лэнгли может как-то узнать об этом приключении.
Ей не понравилось то, каким тоном он произнес имя Уилла. Как будто говорил о куске несвежего мяса, который ему хотелось выплюнуть.
– Мы уже обсуждали этот вопрос. Было бы лучше всего, чтобы он ничего не узнал об этой поездке.
Он встал и подошел к ней.
– Вот как? Ну, не знаю, Серена. Кажется, будто все, что исходит из ваших уст в присутствии Лэнгли, не что иное, как обман.
Щеки Серены снова вспыхнули ярким румянцем.
– Это не так.
– Но ведь само основание вашей помолвки возведено на лжи, разве не так?
Серена крепко зажмурилась на секунду. Она не должна – не может – позволить Джонатану сделать ее еще более виноватой за то, что сделала. Она и без его рассуждений чувствует себя скверно, хуже не придумаешь.
– Уилл очень хороший человек.
Он слегка отступил от нее. Вопреки его реакции, она понимала, что он согласен с этой простой истиной.
– Я не хочу причинять ему боль, – продолжала она. – Я отказываюсь это делать.
Приподнявшись в кресле, Джонатан протянул руку и провел пальцем линию сверху вниз по ее щеке. Серена собрала всю волю, чтобы не кинуться к нему в объятия. Она старалась не смотреть на его губы, не думать о поцелуе.
Она распрямила плечи. Почувствовав ее напряженность, Джонатан опустил руку.
– Я тоже не хочу причинять Лэнгли боль, – сказал он. – Да, он хороший человек. И мой друг. Но…
Серена выставила вперед ладонь, чтобы удержать его от дальнейших слов.
– Так пусть оно будет как есть и как быть суждено. Я очень благодарна за то, что вы взяли меня с собой на поиски моей сестры, но, кроме этого, между нами ничего быть не должно. После окончания поисков мы обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы держаться подальше друг от друга. – Она сделала паузу, потом добавила, понизив голос: – Это слишком опасно.
Услышав последнее, Джонатан сжал губы, и в глазах у него вспыхнул огонь победы.
– Вот как?
Серена вздрогнула, отвела от него взгляд и, скрестив руки на груди, уставилась на белую оштукатуренную стену. У нее вдруг сильно пересохло во рту.
– Лорд… – В голосе ее прозвучало отчаяние, когда она продолжила: – Ведь это не умерло, да?
– Все, что происходило между нами? Нет.
Она снова повернулась к нему лицом, внезапно почувствовав себя совершенно беспомощной. Почему она не в состоянии испытывать такое же сильное влечение к Уиллу Лэнгли, как к Джонатану Дейну? Уилл куда более добропорядочный человек, он не таит в себе опасность. Даже Джонатан не стал бы оспаривать это.
– Слишком поздно, Джонатан.
Он посмотрел на нее испытующе.
– Правда? Вы в этом уверены?
И в этот момент Серена погрузилась взглядом в его синие глаза и в их глубине увидела правду. Он по-прежнему хотел ее. Лихорадочная дрожь охватила ее, но Серена, скрежетнув зубами, подавила ее.
– Да, ведь я помолвлена с Уиллом. Изменить обещанию, которое я дала ему…
Голос ее дрогнул. Если бы она расторгла свою помолвку с Уиллом, это доказало бы всему свету, что она и в самом деле преступная сестра. Та самая, которая должна была сгинуть в холодных водах Атлантики, но не сделала этого.
– Вы никому не давали обещания. – Голос Джонатана был полон доброты. – Мэг это сделала. И как вы сами говорили, обещание дала ваша мать. Не вы.
И она провела целое лето, увековечивая обман. Притворялась. Лгала.
Серена покачала головой, ее терзало отчаяние, которое она всячески старалась скрыть.
– Нет. Нет, я не могу…
Она не могла. Ради безопасности Уилла. Ради сестер.
– То ли это, чего хотела бы Мэг?
Серена отодвинулась как можно дальше и вжалась в спинку диванчика.
– Не надо. Не смейте… вы не вправе строить предположения насчет того, чего на самом деле хотела Мэг.
Но… О Господи, правильно ли это? Стараясь как можно больше походить на сестру, вправе ли она забыть о необходимости подумать о том, чего та хотела на самом деле? Да, Мэг хотела, чтобы их сестры оказались в безопасности. Однако могла ли Мэг хотеть, чтобы она, Серена, вышла замуж за Уилла?
Нет. Разумеется, нет. Сестра понимала, что Серена никогда не полюбит Уилла так же сильно, как она.
Однако теперь уже поздно. Она не может отступить. Ей предстоит выйти замуж всего через месяц!