Холли старалась не смотреть на него. Она изо всех сил пыталась не обращать внимания на его руку, расслабленно лежащую всего в нескольких дюймах от ее плеча, и сосредоточиться на поедании рыбы. Холли очень пристально рассматривала лодки, птиц и облака. Но она не могла не замечать, до чего у Франко привлекательные ноги!

Вот, например, молодая девушка, которая обслуживала их, не старалась отвлечься на что-нибудь, когда увидела Франко. Когда он открыл рот и заговорил с ней, она от восторга чуть в обморок не упала. Она смотрела на этого красавчика с длинными волнистыми волосами как на экзотическую бабочку, случайно залетевшую в здешние края. Франко либо не заметил ее восхищения, либо был совсем не против него.

Вытерев руки, Холли откинулась на спинку скамейки в такой же расслабленной позе, как у Франко, и поняла, что завидует продавщице из ларька.

Девушка не знает, что он Четсфилд, а просто смотрит на него и восторгается его внешностью и сексуальным голосом. Но Холли должна быть с ним настороже.

Хотя ей приятно сидеть рядом с ним, смотреть на пляж и чувствовать себя невероятно довольной в слабых лучах солнца.

– Знаете, – осторожно произнесла она, по-прежнему глядя на море, потому что было намного легче говорить, смотря на море, чем в его глаза, – я и предположить не могла, что вы будете есть рыбу с картошкой, сидя с кем-то на пляже.

– Нет? – спросил Франко спокойно. – А чем, по-вашему, я должен питаться?

– Омарами и икрой. Трюфелями и фуа-гра. Может быть, дичью с изысканным соусом, который художественно разлит по тарелке.

– Почему вы так думаете?

– Потому что вы… – Она вовремя одернула себя. – Вы так богаты.

– Потому что я Четсфилд, – ответил он улыбаясь. – Именно это вы собирались сказать.

Холли наморщила нос. Ей очень не нравилось, что Франко снова прочел ее мысли. Ей было неприятно, что он выставляет ее такой несправедливой. Но он не обвинял ее, а просто констатировал факт. Возможно, он действительно наслаждался рыбой и картошкой.

– На самом деле это одно и то же, – сказала она.

– Но нам дают специальное разрешение.

– На что?

– На отдых от омаров и дичи с изысканным соусом. В правилах семьи Четсфилд записано, что раз в месяц мы можем жить как простые смертные.

На этот раз Холли ничего не могла с собой поделать. Она рассмеялась, не ожидая такого ответа. Она и не подозревала, что у Франко есть чувство юмора.

– Тогда вы в большой беде, Франко. Потому что солонина в сэндвичах, которые вы ели у нас дома, считается едой простолюдинов.

– Ничего не поделаешь. – Он задумчиво вздохнул.

Помедлив, Холли спросила:

– Почему вы ведете себя так мило?

– Я? – удивился он. – Я просто сижу на скамейке и разговариваю с вами.

– Но ведь я веду себя отнюдь не дружелюбно.

Краем глаза она увидела, как он пожимает плечами.

– У вас на то свои причины. Может быть, пока я здесь, вы измените ко мне отношение.

Холли покачала головой, внезапно осознав реальность и невозможность ситуации.

– Мне очень жаль, но я не понимаю, как такое возможно. Я имею в виду, я знаю, что, когда обрезка будет завершена, вы получите наши подписи в желаемом контракте. Но как я могу забыть все истории, которые читала о вашей семье? Как я могу верить, что фирма «Вина Перман» не будет втянута в скандал или ее репутация не пострадает от простой ассоциации с вашей семьей?

– Вы про те истории, что можно прочесть в глянцевых журналах, ожидая приема у стоматолога? Те, в которых говорится о бывшей славе моей семьи? В которых рассказывается, что Четсфилды бесстыдно выставляют себя напоказ перед СМИ?

Холли внимательно посмотрела на Франко. Что-то насторожило ее в его словах. Возможно, он не так уж гордится выходками членов своей семьи.

Она кивнула:

– Да, эти истории.

Он посмотрел на нее в упор:

– На основании этих историй вы и меня решили выпачкать в грязи.

– Ну… – Она почувствовала себя неуверенно, вспоминая прочитанные статьи и стараясь вспомнить хотя бы один скандал, в котором был замешан Франко. – Но вы все равно Четсфилд, – заявила она.

Между его бровями залегла морщина.

– Ох, как больно.

– Так я говорю на приеме у стоматолога.

– Возможно, вам следует попросить обезболивающее.

Холли уже не знала, говорят ли они на одну и ту же тему. Она знает, что такое боль. Испытав ее однажды, она выжила.

– Я думаю, боль полезна, если она учит человека не делать глупостей, – сказала она.

– Значит, вы по-прежнему считаете сделку с Четсфилдами глупостью? – спросил Франко.

Она снова посмотрела на море, наблюдая за качающимися у причала лодками.

– Мы поступим по меньшей мере опрометчиво. Наша фирма добилась успеха совсем недавно. Мы можем легко потерять свою репутацию.

– Опрометчивость не всегда приносит вред. Иногда нужно просто рискнуть. Поверить в чудо, если хотите.

– Нельзя этого делать, если приходится рисковать делом вашей жизни. Потому что тогда опрометчивость становится опасной и граничит с безответственностью. Извините, но я никогда не буду считать сделку между «Винами Перман» и сетью отелей Четсфилдов удачной. – Холли помолчала. – Черт. А вы по-прежнему ведете себя мило.

– Но мое терпение небезгранично. – Взяв за руку, он заставил ее подняться. – Давайте прогуляемся.

Глава 7

Холли никогда не любила пристани. Она всю жизнь прожила в Кунаварре, недалеко от местного пляжа, и ей нравилось побережье. Но ее пугали скрипящие деревянные пристани и трещины между досками, через которые виднелось пенистое море. Ей не нравилось ходить по шаткому настилу, потому что казалось, будто земля уходит у нее из-под ног.

Но она ни за что не признается в этом Франко, идя с ним по пристани. Она засунула руки в карманы куртки, но не только из-за боязни, что Франко схватит ее за руку. Она внимательно смотрела себе под ноги, стараясь наступать на менее изношенные доски.

В конце пристани она схватилась за поручень, несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться, и закрыла глаза.

Франко коснулся рукой ее плеча:

– Вы хорошо себя чувствуете?

Холли отшатнулась и открыла глаза, в которых читался страх:

– Я в порядке.

– Вы уверены?

Секунду помедлив, она облизнула губы, потом слабо улыбнулась:

– Конечно, я уверена.

– Вы не выглядите так, будто у вас все в порядке.

Она избегала его взгляда.