Он пробыл у двоюродной сестры около получаса, а потом решил ехать в Зимний и сказал кучеру:
– Домой! Той же дорогой.
Перовская просчитала, что император воспользуется прежним маршрутом, и пошла по Михайловской улице. Она увидела там Рысакова, Гриневицкого, Емельянова и достала белый платок, что было сигналом идти на Екатерининскую набережную. Подав знак, Софья перешла по Казанскому мосту на противоположную сторону канала.
Карета государя двинулась по Инженерной улице, затем повернула направо, на набережную Екатерининского канала.
К сопровождению прибавился командир лейб-гвардии Терского казачьего эскадрона ротмистр Кулебякин. Он ехал в отдельных санях.
Великий князь Михаил Николаевич и его сыновья остались на несколько минут в Михайловском замке.
Как только карета вылетела из-за угла Инженерной улицы, в руках Перовской опять мелькнул белый платок. Метальщики зарядов находились недалеко от поворота. Первым стоял Михайлов, за ним Рысаков, дальше Гриневицкий.
Отовсюду раздались крики:
– Царь едет!
– Вот, глядите, государь!
Карета быстро продвигалась вперед. Император успевал отвечать людям улыбкой, отданием чести, приветливым взмахом руки.
Михайлов не успел бросить бомбу. Карета пронеслась мимо него.
Настал черед Рысакова. Тот швырнул заряд. Взрыв прогремел под задними колесами царской кареты. Ее окутало густое облако дыма. Крики ужаса пронеслись по набережной.
Один казак погиб на месте. Он лежал позади кареты. Другой, сидевший на козлах с кучером, получил ранение. На тротуаре стонал мужчина из прохожих. В нескольких шагах от него оперся о перила раненый офицер. Впереди упал городовой.
Когда раздался взрыв, начальник охраны капитан Кох выскочил из саней. В первую очередь он посмотрел на императора, увидел, как тот сам выходит из кареты, облегченно вздохнул и бросился было к нему, но остановился. Преображенцы, полицейский и какой-то прохожий схватили преступника, бросившего бомбу. Кох поспешил к ним, приподнял метальщика за воротник пальто, обнажил саблю. Место взрыва окружала толпа. Она могла растерзать террориста. Кох встал между разъяренными людьми и преступником.
В это время к нему подошел ротмистр Кулебякин, убедился в том, что преступник не уйдет из рук капитана Коха, и бросился к императору.
Начальник охраны спросил террориста:
– Это ты произвел взрыв?
– Я, ваше благородие! – ответил Рысаков.
– Кто такой?
– Мещанин Глазков из Вятской губернии.
– Почему ты это сделал?
Рысаков отвернулся и промолчал.
Император перекрестился, поблагодарил Бога за спасение и спросил Дворжицкого, оказавшегося рядом:
– Преступник схвачен?
– Схвачен, ваше величество! Государь, благоволите сесть в мои сани и немедленно ехать во дворец.
– Прежде хочу взглянуть на преступника.
– Но это опасно, ваше величество. У него могут быть сообщники.
– Я сказал, хочу видеть того, кто намеревался убить меня. Что непонятного, господин полковник? – Александр направился к месту, где находился террорист.
Кулебякин просил его вернуться к карете, но император ничего не ответил, прошел мимо.
Царь подошел к преступнику, посмотрел ему в глаза и произнес твердым голосом, сохраняя спокойствие и самообладание:
– Молодец. И что же тебе нужно от меня, безбожник?
Рысаков не ответил.
Император повернулся к карете. Полковник Дворжицкий продолжал настаивать, чтобы он поспешил во дворец.
Александр Второй ответил:
– Хорошо, мы поедем во дворец, но прежде я хочу видеть место взрыва.
Бомба разворотила зад кареты. В мостовой образовалась воронка.
– А если бы немного раньше? – спросил император.
– Что вы сказали, ваше величество? – уточнил Дворжицкий.
– Я говорю, что если бы безбожник бросил бомбу секундой раньше, то взрыв произошел бы под самой каретой.
– Господь отвел от вас смерть.
Александр Второй перекрестился:
– Воистину так.
Перовская вцепилась в ограду на противоположной стороне канала. Царь опять невредим. Это какое-то наваждение! Его не берут ни пули, ни динамит. Но где же Тимофей Михайлов и Игнатий Гриневицкий? Неужели струсили, и все кончено? Она готова была выть от отчаяния, когда увидела метальщика.
Гриневицкий сошел с тротуара и швырнул под ноги императору вторую бомбу. Прогремел оглушительный взрыв. Государь, офицеры, казаки, сам террорист и зеваки, находившиеся поблизости, повалились на мостовую. Над набережной поднялся большой шар белого дыма.
Когда дым немного рассеялся, люди, разбросанные взрывом, боялись подступиться к тому месту, где только что стоял император. Никто не знал, убит он или ранен.
Александр даже не упал, а присел на мостовую. Он в горячке пытался опереться руками о землю. От шинели его остался только верх. Размозженные ноги были голы, из них лилась кровь.
К императору бросились все, и невредимые, и раненые. Первыми рядом с ним оказались полковник Дворжицкий, ротмистр Кулебякин, казаки. Появились юнкера.
Следом за ними прибыл великий князь Михаил.
Он встал на колени перед братом и спросил:
– Господи, Саша, что с тобой? Жив ли?
– Миша, как можно скорей домой. Если умереть, то там, – с трудом проговорил император.
– Ты держись, Саша. Бог милостив, все обойдется.
Люди, окружающие царя, подхватили его и потащили к саням. Им помогал Тимофей Михайлов, который, видимо, забыл о том, что у него в портфеле бомба. Офицеры и казаки кое-как перевязали раны императора и повезли его во дворец.
Софья Львовна Перовская, ставшая свидетелем страшной кровавой драмы, которую сама и организовала, пошла в небольшую кофейню на Владимирской улице, близ Невского проспекта. Там уже сидел Тырков из наблюдательного отряда.
Софья устроилась рядом с ним и сказала:
– Кажется, все прошло удачно. Царь если не убит, то тяжело ранен.
– Кто это сделал?
– Первую бомбу бросил Рысаков. Царь не пострадал, и тогда в дело вступил Гриневицкий. Николай арестован, а вот Игнатий, скорее всего, погиб.
Император лежал в кабинете на диване. Он находился в бессознательном состоянии. Растерянный фельдшер Коган пережал артерию на левом бедре царя. Доктор Маркус заглянул в медленно раскрывшийся окровавленный левый глаз умирающего и… лишился чувств. Кто-то из придворных приложил ко лбу Александра мокрое полотенце.
В кабинет вошел лейб-медик, знаменитый врач Боткин.