— Этого мы не знаем, — пожал плечами Уильямс.
— Погодите. — Хлоя нахмурилась. — Я слышала в новостях. Теперь вспомнила. Вы взяли этого парня. И позволили ему сбежать?
— Все не так просто, — возразил Уильямс.
— На расследование этого дела брошены все имеющиеся в нашем распоряжении силы, — заверила ее Кинан. — Мы проводим облавы по всей стране, распространили его фотографии. Далеко ему не уйти.
— Нарисуйте повязку на глазу, — Хлоя указала на фото, — и его будет легче опознать.
Полицейские переглянулись. Суровый взгляд Уильямса сделался еще мрачнее.
— Мисс Демпси, это подводит нас к важному вопросу, который мы хотели бы с вами обсудить: оружие, найденное на месте преступления.
— Меч? У него был меч. Похож на двуручный, средневековый. — Картина, стоявшая у нее перед глазами, была невыносимой, но Хлоя никак не могла отогнать ее.
Уильямс покачал головой.
— Я имел в виду разряженный пистолет, найденный нашими сотрудниками в ванной — вместе со следами крови и веществом, которое носит название водянистой влаги. Другими словами, это глазная жидкость. Однако она не принадлежит ни вашему отцу, ни — разумеется — вам.
— Пневматический пистолет мой, — прошептала Хлоя. — Кровь и жидкость принадлежат человеку, который убил моего отца. Возьмите анализ ДНК. Это поможет его поймать.
— Если мы правильно поняли…
— Да, я выстрелила ему в глаз — если вы это хотите знать.
Уильямс мрачно посмотрел на нее.
— Вы должны понимать, мисс Демпси, что все ваши слова войдут в официальное заявление. Вы признаете, что намеренно прицелились и выстрелили из огнестрельного оружия в глаз человека?
— Это пневматический пистолет. — Хлою покоробил его тон. — Он способен пробить лишь некоторые части человеческого тела. Мне пришлось защищаться — всем, что было под рукой. Да, я выстрелила ему в глаз, и жалею только об одном: что не добралась до этого ублюдка минутой раньше. Надо было выбить ему и второй глаз, и тогда я могла бы спасти отца. — Гнев ее утих так же внезапно, как вспыхнул, и она снова расплакалась.
Кинан взяла ее за руку.
— Ш-ш. Не надо.
Лицо Уильямса осталось непроницаемым.
— Моя обязанность сообщить, мисс, что вам могут быть предъявлены серьезные обвинения. Умышленное нанесение телесных повреждений, преднамеренное использование оружие.
Хлоя смотрела на него сквозь пелену слез.
— Моего отца убили, а это все, что вас интересует? — перебила она его. — Что для вас важнее: разгуливающий на свободе безумный убийца или невинные люди, пытающиеся себя защитить?
— Тут не Америка, мисс Демпси.
— Вы меня арестовываете? Мне нужен адвокат, и немедленно.
— Успокойтесь, — сказала Кинан. — Никто вас ни в чем не обвиняет.
Хлое показалось — хотя она не стала бы в этом клясться, — что Уильямс вполголоса прибавил: «Пока». Но тут дверь распахнулась, и в палату вошла сиделка в сопровождении рассерженного врача-индуса, который выпроводил полицейских и захлопнул дверь. Спор в коридоре был яростным, но коротким. В дверном проеме на секунду снова появился Уильямс.
— Мисс Демпси, мы вернемся утром, чтобы закончить разговор.
Когда он ушел, Хлоя долго лежала одна. Почти час она беспрерывно плакала. Затем гнев, отчаяние и скорбь постепенно уступили место решимости.
— К черту, — громко произнесла она и откинула одеяло. В голове прояснилось, сердце билось ровно.
Пять минут спустя она, полностью одетая, шла по коридору к лестнице. Сиделка заметила ее и бросилась вдогонку.
— Что вы делаете, Хлоя? Вам нельзя уходить. Вы должны лежать.
— Я в порядке, — ответила Хлоя. — А когда утром вернутся копы, можете сказать им, что если они не найдут этого так называемого вампира, я сделаю это сама.
Хорошо, что Хлоя держала кошелек в кармане джинсов и он не остался в отцовском доме вместе с мобильником и остальными вещами. Сосчитав мелочь, она направилась к одинокому такси, ждавшему у ворот больницы.
— Отвезите меня как можно дальше, на сколько хватит денег, — сказала она водителю и протянула пригоршню мелочи. Ей было все равно, куда ехать. Единственное желание — сбежать отсюда.
Когда цифра на счетчике приблизилась к имевшейся в ее распоряжении сумме, такси было уже в центре города. Народу на улицах было немного — на часах было начало третьего утра. Хлоя бесцельно бродила по центру. Сильный холодный ветер дул вдоль Куин-стрит, завывал у башни Карфакс. Среди путаницы мыслей выделялась одна: нужно сообщить ужасную новость матери. Из телефона-автомата на Корнмаркет она позвонила в Штаты — за счет вызываемого абонента. Набрала номер Верни и долго ждала, дрожа, прикрывая сложенными ковшиком ладонями микрофон от рева ветра, и наблюдала за разлетавшимся по улице мусором из кафе «Макдоналдс». Наконец кто-то снял трубку, и Хлоя услышала запыхавшийся голос Маргариты, экономки. Силберманы уплыли на яхте, сообщила она Хлое, — наверное, на этот раз на Каймановы острова — и недоступны до возвращения. Может, что-то передать?
Хлоя просто повесила трубку и пошла прочь. Перед глазами у нее стояло лицо отца. Она понимала, что больше никогда не увидит его наяву, не услышит его голоса. Ветер хлестал ее мокрые щеки. Ярость сжимала горло, когда она думала о человеке, отнявшем у нее отца.
Эш. Вампир Эш. Что за человек может называть себя вампиром?
Эта мысль не давала ей покоя. Папу убил вампир. Ужасная картина снова всплыла у нее перед глазами: подпиленные зубы, красные от крови. Хлоя задрожала — и не только от холода. Потом опомнилась и мысленно дала себе пощечину. Не глупи. Вампиров не существует. Есть только напуганные люди, которые в них верят. И душевнобольные, которые хотят верить, что они вампиры. Неудивительно, с горечью подумала она, остановившись у автобусной остановки, чтобы посмотреть на освещенную уличным фонарем афишу нового фильма, «Сосущий кровь», — нигде не скрыться от назойливой рекламы, без устали рассказывающей о том, какие вампиры крутые, сексуальные и обаятельные. Наверное, в каждой толпе, выходящей из кинотеатра, насытившись кровью, сексом и притворной болью, есть такой парень: тот, кто сидел один на заднем ряду и пришел сюда не ради развлечения и попкорна. Он воспринимал все серьезно, глубоко переживал и настолько поверил в увиденное, что захотел черпать силу в том, что ему показали на экране, захотел взять эту силу и использовать ее, чтобы предстать перед миром таким, каким он сам себя представлял. Это одинокие люди. Несчастные люди, нереализованная жизнь которых крутится в беличьем колесе бессёрдечного мира, который обещает все, но ничего не дает, а лишь требует, требует и требует. Люди хотят большего, хотят свободы, хотят бессмертия, хотят оставить след на земле. И желание это, должно быть, настолько сильное, что стирает грань между мечтами и реальностью.