Я уловил, куда клонит Вольф, и уже хотел было возмутиться и возразить, что мы предпочитаем пойти в цирк, но Андрей, не снимая с лица улыбку Мона Лизы, накрыл своей рукой мою правую ладонь и неопределённо заметил:

– Эх, заманчиво звучит. Хотел бы я побывать у вас дома, Герман Артурович. Жалко, что мне нельзя.

– Почему же нет?

– Ну как это можно? Я же бойскаут простой, а вы такую должность занимаете… Даже просить неудобно.

Герман Артурович опять скрестил пальцы.

– Я не только разрешаю, но даже прошу побывать у меня. Надеюсь, вы… можно на ты?… надеюсь, тебе понравится. Вот адрес моего дома, – Герман Артурович достал визитку и поверх должности и телефонов написал ручкой название улицы и дома. – Я могу вечером забрать тебя на машине, если захочешь. Только скажи, куда подъехать.

– Не стоит, я сперва с друзьями погуляю, – томным, совсем не похожим на себя голосом ответил Андрей.

– Ну, тогда буду рад встрече. С восьми часов я буду дома.

Олещук спрятал визитку в карман и сделал вид, что не замечает широко раскрытых изумлённых глаз Белкина, смотрящих на него.

– Кстати, вас это тоже касается, ребята, – Вольф перевёл взгляд на нас с Белкиным. – Идёт война, а вы так прекрасны, так молоды… Я и мои друзья любим молодость. И мы не любим войну. Поможем друг другу? Не стесняйтесь, вам всё понравится…

Седьмая глава

Посмотрев на нас внимательно, Вольф откинулся в кресле и щёлкнул пальцами.

– Но об этом позже. Вы ведь идёте знакомиться с городом! У меня есть в подчинении девушка – работает экскурсоводом в краеведческом музее и как правило, не занята. Ну то есть занята, но вы же знаете эти музеи – там никогда никого не бывает. Чем протирать штаны, пусть лучше сходит с вами проветрится, заодно расскажет вам много интересного и проведёт первоклассную экскурсию!

Олещук слабо пытался протестовать, но Вольф замахал руками:

– Даже не смейте возражать! Что решено, то решено. Когда вы ещё такое услышите. У Ани дар рассказчика – её просто заслушаешься, когда она начинает говорить про войны с крымскими татарами, Татищева и всякие героические события, связанные с нашим прекрасным Белгородом. И к тому же – экскурсия займёт пару часов, не больше.

Вольф взял со стола смартфон, прокрутил взглядом несколько телефонных номеров и нажал кнопку вызова. Мы переглянулись. Олещук пожал плечами.

– Аня? Я бы хотел тебя видеть… Да, прямо сейчас… Нужно провести хорошую, как ты умеешь, экскурсию для трёх молодых людей. Это моя личная просьба, Аня. Понимаешь? Личная.

Вольф положил трубку и сиропно улыбнулся:

– Она придёт через пятнадцать минут. Ещё чаю?…

Через пятнадцать минут, в течение которых Вольф с интересом расспрашивал меня и Белкина о жизни в лагере и о том, не страдаем ли мы от одиночества (мы оба поспешили его заверить, что обстановка в лагере самая превосходная, коллектив дружный, и поводов для одиночества и депрессии абсолютно нет), в дверь робко постучали. После традиционного «Войдите!» в кабинет зашла девушка, и Олещук чуть было не вышел из роли, потому что сложил губы в трубочку, готовясь присвистнуть.

Аня – экскурсовод была очень похожа на молодую учительницу своими круглыми очками и аккуратно зачёсанными волосами, а во всём остальном она могла сойти за танцовщицу или стриптизёршу. Её внушительных размеров грудь колыхалась под кофточкой, а бёдра, обтянутые брюками, имели замечательно правильную форму. Если раньше я думал, что женщины – экскурсоводы и женщины – учителя в основном похожи на героинь Босха и Рубенса, то Аня заставила меня в этом усомниться. Она была, безусловно, достойна кисти Ренуара.

– Вы хотели меня видеть, Герман Артурович?

– Да, дитя моё. Вот эти трое прекрасных юношей впервые в Белгороде…

Аня перевела на нас глаза, и мы чуть ли не синхронно сказали: «Добрый день!»

– …И мне хочется, чтобы они провели день с пользой. Возьми их на прогулку по городскому центру.

– Хорошо. Что – нибудь ещё?

– Нет, душа моя, пока это всё.

Я заметил, что, несмотря на ласковое обращение, Вольф не предложил Ане ни чаю ни присесть, и даже не поднял на неё глаз – по – видимому, к женщинам, находящимся в его подчинении, он относился без всякой симпатии.

– Пойдёмте со мной, – попросила Аня, посмотрев в нашу сторону, и мы поднялись.

Олещук на прощание поблагодарил Вольфа за тёплый приём и конфеты, а Вольф в ответ на это расплылся в совсем медоточивой улыбке и постучал указательным пальцем по визитнице, намекая на адрес, оставленный Андрею.

Мы вышли за дверь. Робот – пылесос воинственно зарычал, почуяв Белкина, и тот взмолился:

– Пойдёмте скорее!

Преследуемые принципиальным прибором, который явно страдал от нечистоплотности Белкина, потому что шипел и попискивал, подчищая за нами дорогу, мы добрались до лифта. В лифте Белкин выдохнул, а за ним ещё более шумно выдохнул Олещук – во втором случае причиной, похоже, был Вольф.

Уже на улице, когда Аня своим действительно чарующим голосом унеслась в шестнадцатый век, я толкнул Андрея в бок и шепнул:

– Ты, конечно, всё это не всерьёз с Вольфом?

– Я с этим пидармотом? Да ты за кого меня принимаешь?

– Ну слава Богу, а то я уж испугался.

– Я бы даже за деньги не смог, – тоже шёпотом влез в разговор Белкин.

– Раз говоришь про деньги, значит, уже прицениваешься! – срезал его Олещук, и Белкин тут же надулся. – А вообще, не мешайте слушать. Хорошо рассказывает!

– Доподлинно никто не знает дату основания Белгорода. Принято считать, что это 1596 год, но многие русские и украинские историки считают, что город здесь стоял гораздо раньше, ещё в десятом веке, и даже в «Слове о полку Игореве», если вчитаться, можно найти такую интересную строку… – вещала Аня, задерживая взгляд то на знакомых белгородских зданиях, то на наших лицах.

Через десять минут, когда мы только – только вступили в героическую эпоху Петра Великого, Андрей вдруг прервал девушку:

– Анна, извините, но моим друзьям пора по магазинам – они обещали купить сувениры друзьям в лагерь. Вы не против, если дальше мы пойдём вдвоём?

Аня поправила очки и на её лице появилось нечто вроде лёгкого румянца, но она согласилась:

– Конечно, как захотите. До свидания, ребята.

Олещук внимательно и недвусмысленно посмотрел на нас с Белкиным.

– Да, нам, пожалуй, пора, – нашёлся я. – Приятно было познакомиться, Анна.

– Ага. Приятного вечера, – улыбнулся Белкин.

В глазах Олещука, оставшегося наедине с Аней, прыгали такие же лихие искорки, какие чуть раньше были замечены в глазах Вольфа при виде Олещука.