Катон проследил взглядом за его рукой: невдалеке от ворот, выходящих на Изуриум, стояла повозка виноторговца, а рядом с нею – тележка, запряженная мышастым осликом. На нее сейчас взваливал большущую амфору Септимий. Управившись, он остановился, чтобы отдышаться и утереть пот со лба. При виде двоих офицеров на его лице мелькнуло беспокойство, но когда они приблизились, на них уже со всегдашним лукавым прищуром поглядывал виноторговец Гиппарх.
– Это еще что? – мрачно осведомился Макрон. – Никак, ты нас уже покидаешь?
– Не дождетесь, мой дорогой центурион, – беспечно парировал тот. – Таких хороших заказчиков я не покину ни за что. А вот поторговать с местными не мешало бы. Вино за меха, а еще лучше за серебро с золотишком…
Беглого взгляда на телегу оказалось достаточно, чтобы разглядеть там несколько пузатых амфор и с два десятка сосудов поменьше, каждый с названием сорта.
– Я вижу, ты им в основном дешевку везешь? – спросил Катон.
– Ну а как же! Где еще сбагрить дрянцу, на какую римлянин в здравом уме не польстится? – Септимий проворно огляделся: не подслушивает ли кто. – Я тут видел, в лагерь приезжал гонец… Что там деется?
Макрон еле заметно ткнул пальцем в сторону штаба:
– Их владычица послала за трибуном. Он собирается туда к полудню. Берет нас с Катоном, нескольких человек стражи и свою жену.
– Жену? – Септимий округлил глаза. – Однако…
– И не спрашивай, – досадливо махнул рукой Макрон. – Некоторые говорят, мысль хорошая.
– Ну, а ты что тут затеваешь? – осведомился Катон.
– Вы ведь знаете, какие отношения у кельтов с вином. Если что и развязывает им языки, так это оно, родимое, – он любовно пошлепал по округлому боку одной из амфор. – Испробую-ка я его на приближенных их владычицы. Если повезет, то глядишь, выведаю что-нибудь полезное, хотя бы крупицу… А то за тем лазутчиком след чего-то подостыл.
– Если что-нибудь услышишь, обязательно поделись с нами, – наказал Катон.
– То же самое и вас касается.
– Неужели ты нам не доверяешь? – притворно ужаснулся Макрон.
– Просто напоминаю, центурион, что мы с вами на одной стороне. Помнишь, ты же сам просил…
– Правда? Я уж в этих сторонах и запутался, которая где. Ты вон горбатишься на Нарцисса, лазутчик – на Палласа… А теперь добавляются еще и Каратак с Венуцием. Да еще Веллокат с его королевой. – Макрон театрально развел руками: – Столько сторон, что впору запутаться.
Имперский агент посмотрел холодно и отстраненно:
– Стороны есть только две: та, что служит подлинным интересам Рима, и та, что им противостоит. Такова простая и ясная реальность, центурион.
Макрон, подавшись вперед, зловеще пропел:
– Там, где маячит твой папаша, друг мой, простой и ясной реальности не бывает.
Септимий ответил лютым взглядом, а затем улыбнулся:
– Береги спину, Макрон. И ты тоже, префект.
С этими словами он повернулся и пошел к повозке за очередным кувшином.
Центурион стиснул кулаки и, судя по знакомому поджатию челюсти, боролся с соблазном отвесить выжиге как минимум тумака. Все это Катон разгадал довольно быстро и решительно повел друга прочь.
– Идем, идем. Не время сейчас. Шлемы надо драить, нагрудники, чтобы перед королевой смотреться во всем великолепии…
Макрон, с рычанием вздохнув, хрустнул зубами.
– Ладно. Пока сдержусь. Но в другой раз, если этот выродок тявкнет что-нибудь насчет наших спин, уж я его…
– Конечно-конечно, – утешительно сказал Катон, за что получил взгляд такой грозный, что не удержался от смеха. – Вот это дух! Прибереги-ка его для врага, хорошо?
Солнце сияло в зените, когда ворота лагеря отворились и наружу во главе своего маленького отряда выехал трибун Отон. Сбоку от него ехала жена, держась на лошади по-мужски прямо. Из-под ее задравшейся столы проглядывали бледные ноги. «В Риме небось затребовала бы себе паланкин», – насмешливо подумал Катон. Однако здесь, в этих диких краях, о таких удобствах и не слыхивали, а потому женщине не оставалось ничего иного, кроме как безропотно трястись в седле, соблюдая всю возможную грацию и достоинство. Чуть позади держались Катон, Макрон и Веллокат с двумя телохранителями трибуна. На всех троих офицерах блестели надраенные нагрудники и шлемы с красными плюмажами; на теплом летнем ветерке кружевными тенями скользили по лицам пушистые перья. Поверх доспехов колыхались чистые алые плащи – слегка на отлете, чтобы не охватывали тело и не сковывали движений. Придворный бригант ехал в простой зеленой тунике и штанах в крупную клетку.
Блестели серебром наградные фалеры. А Макрону шею украшало еще и крученое золотое ожерелье – трофей, снятый много лет назад с поверженного брата Каратака, которого центурион уложил в схватке вскоре после первой их с Катоном высадки на этот остров. Вещь настолько ценная, что Макрон надевал ее лишь по особым случаям, а хранил завернутой в тряпицу на дне своего личного сундучка, подальше от глаз пронырливых служек или кого-нибудь из нечистых на руку солдат. Украшения Катона и Макрона контрастировали с девственно чистой в плане боевых наград грудью Отона, но он компенсировал это своим томно-горделивым видом патриция, безусловно надеясь, что это впечатлит варваров не меньше, чем золотые и серебряные награды за доблесть, украшающие его подчиненных.
С возведенных за утро воротных башен вслед отряду смотрели Гораций и остальные офицеры, но ни Отон, ни его спутники не унизились настолько, чтобы оглянуться, посмотреть напоследок на спасительные стены лагеря. Вместо этого кавалькада сосредоточила взгляды на поселок перед ними, где тонули в высоких травах окраинные хижины, выдавая полудикую простоту существования здешних жителей. А наверху крутого склона римлян ждал въезд в укрепленную со всех сторон столицу бригантов.
Оказалось, они были не единственные, кто сейчас направлялся ко двору королевы. Впереди поселка по тропе взбиралась еще одна группа людей, да еще две сходились со стороны холмов, что севернее. Замеченным Катон поделился с Макроном.
– Должно быть, знать съезжается? – высказал догадку центурион.
Катон кивнул.
– Думаю, судьба Каратака будет решаться перед солидной аудиторией. Картимандуя постарается продемонстрировать перед всеми, насколько непререкаема ее власть. А мы вызваны для того, чтобы ее знать убедилась, какие у нее могущественные друзья. Не так ли, Веллокат?
Бригант пожал плечами.
– Иной раз не мешает произвести впечатление, чтобы остудить глупцов, идущих за Венуцием.
К тому времени как они добрались до поселка, поглазеть на их проезд уже собралась небольшая толпа. Люди стояли молча, в поношенных долгополых рубахах и просторных крестьянских штанах. Сословие воинов, ясное дело, ожидало гостей в крепости наверху. Тех же, кто жил в тихой и нищей глуши хижин у подножия холма, мало заботили далекие войны, решающие судьбы других племен. Глухая, сумрачная жизнь этих людей была в основном отягощена ежедневной заботой о собственном прокорме. На невиданных здесь римлян и их переводчика кто-то посматривал с любопытством, кто-то с подозрением или страхом, но вступить в контакт не пробовал никто. Макрон случайно встретился взглядом с девчушкой лет двенадцати, подпирающей на въезде воротный столб, и приветливо ей кивнул. Та в ответ робко улыбнулась, но ее тут же сердито сграбастал за плечи и уволок в толпу кто-то из взрослых – видимо, отец.