Book.

А параллельно возникают новые вопросы. Во всех книгах пишут, что индустриализация началась с принятием первого пятилетнего плана. Его реализация началась в 1929 году. А что мы видим в таблице? В пятилетие 1929–1933 гг. стоимостной объем экспорта увеличился по сравнению с предыдущим пятилетием (1924–1928 гг.) всего на 19 %, а импорта — на 17,5 %? Разве такие приросты экспорта-импорта могли обеспечить индустриализацию? Но может быть, пик индустриализации пришелся не на первую, а на вторую или третьи пятилетки? Однако цифры внешнеторговой статистики за периоды 1934–1938 гг. и 1939–1940 гг. говорят об обратном. Стоимостной объем экспорта во втором пятилетии (1934–1938 гг.) оказался ниже, чем в первом (1929–1933 гг.) в 2,2 раза, а импорта — почти в 3 раза. Даже на фоне периода 1924–1928 гг. снижение по экспорту было двукратным, а импорту — в 2,5 раза. Большинство авторов, пишущих об индустриализации, вообще не интересуются внешнеторговой статистикой, поэтому искать у них объяснения подобного рода парадокса бесполезно.

Версии и толкования статистических данных. Какие могут быть версии и толкования приведенной статистики?

1. Имеются признаки того, что индустриализация началась не в 1929 году, когда стартовала первая пятилетка, а на несколько лет раньше. Если судить по внешнеторговой статистике, то аж с 1925 года. Мы помним, что в указанном году И. Сталин на 14 съезде партии впервые озвучил лозунг индустриализации. Но, во-первых, это был лишь лозунг. Не было тогда не только намеков на пятилетние планы, не было даже утвержденных отраслевых программ (имелись лишь различные наброски, проекты, которые постоянно пересматривались). Во-вторых, съезд проходил в самом конце 1925 года (в декабре). А экспорт и импорт в 1925 году, между прочим, был на уровне 1932 года и намного больше, чем в любой последующий год вплоть до начала войны. Моя точка зрения о том, что индустриализация могла начаться за несколько лет до торжественного старта первой пятилетки не является уникальной. Правда, ее разделяют не представители официальной науки, а некоторые пытливые блогеры. [47]

2. Основная нагрузка индустриализации пришлась на первую пятилетку. Отчасти на период 1924–1928 гг. Если судить по внешнеторговой статистике, то «пик» пришелся на 1931 год. Начиная с 1933 года вплоть до начала войны годовые объемы экспорта и импорта находились на уровне 1924 года. Как это могло быть, если во второй и третьей пятилетках руководители народного хозяйства рапортовали чуть ли не каждый день о введении в строй новых предприятий? Согласно официальной статистике, в первую пятилетку было построено 1500 предприятий. Следовательно, на период с 1934 года до начала войны приходится: 9000–1500 = 7500 предприятий.

Мои оппоненты могут сказать, что нельзя рассматривать импорт СССР в целом. Мол, следует выделить только ту часть импорта, которая работала на индустриализацию. То есть импорт машин и оборудования. — Согласен. Поэтому привожу статистику импорта машин и оборудования, взятого из довоенного сборника (табл. 17).

Табл. 17. Импорт машин и оборудования СССР в 1920–30-е гг.*

* Данные табл. 16 не вполне сопоставимы с данными табл. 17. В данной таблице стоимостные показатели рассчитываются исходя из текущего курса советского рубля по отношению к другим валютам.

Источник: Внешняя торговля СССР за 20 лет. 1918–1937 гг. Статистический сборник. — М.: В/О «Международная книга», 1939, с.18.

Из табл. 17 наглядно видно, что на отрезке времени 1923–1937 гг. «пиковым» оказался 1931 год. Также видно, что масштабные поставки машин и оборудования начались еще в 1928 году. А самым «ударным» периодом оказалось пятилетие 1928–1932 гг.: общий импорт машин и оборудования в этот период составил 9694 млн. руб., т. е. почти 5 млрд. долл. (в золотом эквиваленте — около 7,5 тыс. т металла). Далее происходит достаточно резкий спад импорта машин и оборудования. Также видно, что в период 1930–1933 гг. произошло резкое увеличение доли машин и оборудования в импорте (более половины), после чего эта доля вышла на уровень, который был в 1920-е гг.

Кстати, данные таблицы также работают на озвученную выше версию, что отсчет индустриализации можно вести не от 1929 года, а от 1925 года: импорт машин и оборудования в 1925 году вырос более, чем в 2,5 раза по сравнению со средним уровнем 1923–1924 гг.

Сумели ли мы создать «производство средств производства» после первой пятилетки? Официальное объяснение такому резкому спаду импорта машин и оборудования таково: к концу первой пятилетки СССР сумел создать костяк импортозамещающих предприятий, в том числе тех, которые производили машины и оборудование. Возникла группа отраслей, которую принято называть группой А — производство средств производства. Вот что по этому поводу пишет Дмитрий Верхотуров: «Максимум торговой активности Советского Союза на внешнем рынке пришелся на 1931–1932 годы, когда достигли своего максимума и экспортные, и импортные операции. Потом, когда заработала новостроечная промышленность, когда нужда в опоре на заграничные поставки отпала, торговая активность резко пошла вниз. И коренным образом изменилась структура торговли. Если раньше экспортировалось сырье, то в 1934 году Советский Союз стал экспортировать машины и оборудование». [48]

Отчасти я согласен с Верхотуровым. В начале 1930-х гг. был заложен фундамент тяжелой промышленности. Но в первую очередь, это были электростанции, металлургические комбинаты, предприятия по добыче нефти и угля, нефтеперерабатывающие заводы, тракторные и автомобильные гиганты. Повысилась доля машиностроения в общем объеме промышленного производства СССР. По оценкам Госплана СССР, в 1913 году в Российской империи эта доля была равна лишь 6,8 %. В 1929 году она уже составила 11,2 %, а в 1932 года возросла до 19,6 %. [49] Но этот прирост был обеспечен в первую очередь за счет такого машиностроения, как производство тракторов и сельскохозяйственных машин, автомобилей, паровозов и подвижного состава. Производство станков, энергетического оборудования, электрических машин и других средств производства даже в конце первой пятилетки все еще характеризовалось очень скромными масштабами.

Заявление Д. Верхотурова о том, что «в 1934 году Советский Союз стал экспортировать машины и оборудование», конечно, является перебором. Было бы корректнее сказать, что по ряду товаров в конце первой пятилетки мы стали обходиться без импорта. Какие-то признаки экспорта машин и оборудования появились лишь в конце второй пятилетки. После двух первых пятилеток произошло почти полное прекращение импорта по таким товарам, как тракторы, автомобили, чугун, сельскохозяйственные и текстильные машины, швейные машины, магнезит, асбест, химические удобрения, цемент и т. д. По некоторым из названных товаров СССР успел даже превратиться в символического экспортера, но уже в конце второй пятилетки… Например, в 1929 году СССР ввез из-за границы автомобилей (и частей к ним) на сумму 54 млн. руб. В 1937 г. СССР уже вывез автомобилей на 24 млн. руб. По химическим удобрениям в 1929 г. имел место импорт на 50 млн. руб., а в 1937 г. уже был зафиксирован экспорт на сумму 29 млн. руб. и т. д.. [50] Партийная пропаганда того времени фиксировала каждый случай выхода СССР на мировой рынок с новым видом промышленной продукции, но присутствие нашей страна на мировом рынке часто было чисто символическим.