– Ха! – упершись кулаками в бока, хохотнул Лукорин. – Ты бы послушал мою сестрицу, парень! Теория безвероятностных путей – это ее конек!

– Так чего же мы стоим? – подал голос Александр.

– Ну, я хотел малость поближе познакомиться. – Лукорин хлопнул себя по животу, затем указал той же рукой на Валтора. Затем – на Иону. – Убедиться, так сказать, что на этот раз у нас все будет нормально.

– Ну, и как?

– Да кто ж его знает? – развел руками Лукорин. – С этими узлами неопределенности больше вопросов, чем ответов.

– В противном случае, они бы назывались узлами определенности, – сказал Иона.

– Скрупулезно подмечено! – щелкнул пальцами Лукорин. – Господин Пурпур! Уверен, вы сумеете произвести впечатление на мою сестрицу!

Иона решил, что Лукорин над ним подсмеивается.

Валтор бы с ним не согласился.

Глава 30

Активная жестикуляция и очень эмоциональная реакция на все, что говорилось и происходило вокруг, были неотъемлемыми частями того, что представлял собой Лупус Лукорин. Без них он бы уже не был самим собой. Отказавшись сесть в машину, Лукорин шел рядом, указывая путь. Шагал он широко, размашисто, как человек, имеющий привычку дальних пеших прогулок. При этом Лупус то и дело принимался трясти головой, размахивать руками и возмущенно кричать. Причем, для этого совсем не обязательно было, чтобы кто-то начал с ним спорить или возражать. Лукорин запросто мог начать выяснять отношения с самим собой. И выглядело это совсем не забавно. Нет, вовсе не забавно. Поскольку, даже споря с самим собой, Лупус Лукорин был не только весьма убедителен, но и более чем резок в суждениях и оценках.

Одним словом, Лупус Лукорин был далеко не простой человек. Но при этом и совсем не плохой. К такому выводу после недолгого общения с ним пришел Валтор. А еще он подумал, что Лупус, должно быть, не зря носит, не снимая, солнцезащитные очки. Кто знает, быть может, в минуты яростного спора взгляд его способен прожигать дыры. Ну, или наносить какой другой непоправимый вред оппоненту. Опять же, чисто по неосторожности, в силу чрезмерной эмоциональности и вспыльчивости. Осознанно, Валтор был в этом почти уверен, Лупус Лукорин был не в состоянии причинить вред кому бы то ни было. Даже своему наизлейшему врагу. Ежели, конечно, у него таковой имелся.

А вот Иона отнесся к Лукорину настороженно. Особенно после его замечания насчет сестры. Андроид старался вести себя тихо, быть незаметным и без крайней необходимости в разговор не встревать.

– Так мы здесь уже бывали? – спросил Валтор у шагавшего слева от квада Лукорина.

– Да, вчера, под вечер, – уверенно кивнул тот и показал два пальца. – Двое – ты и андроид.

Валтор посмотрел в зеркало заднего вида.

Иона отрицательно качнул головой.

– Почему мы этого не помним?

– Для вас это еще только будущее.

– То есть мы вернемся сюда снова?

– Ну, да.

– Вернемся вчера?

– Разумеется.

– И для нас вчера будет будущее?

– Ты бы не зацикливался на этом, парень, – с сочувствием посмотрел на рамона Лукорин. – Поначалу это всегда кажется немного странным.

Странным?.. Валтор выразился бы куда более конкретно: весь их разговор здорово смахивал на бред. Но зато теперь он начал понимать, почему местные не любили пользоваться услугами Лукориных для решения собственных проблем. Эдак ведь, действительно, недолго и спятить.

Квад медленно двигался по узкой дорожке, да, в общем-то, по тропе, тянущейся вдоль каменной стены, отгораживающей Убежище Лукорина от всего остального мира. Собственно, скорость машины определялась скоростью Лукорина, шагавшего по травке справа от нее. Поначалу Лупус рассказывал о концепции окружающего их мира, о том, как его сестрице Татьяне пришло в голову его создать и скольких мучений стоило ему подобрать необходимые для этого узлы неопределенности.

– Тут же требовалась не обычная замена отдельных фрагментов реальности, а капитальная перестройка всей системы вероятностей! – кричал, размахивая руками, Лукорин. – Это ж вам не Тадж-Махал какой-нибудь заново отстроить! Приходилось забираться в черт-те какие дебри временно́й неопределенности! А там, в этой самой временно́й неопределенности, каждая попытка чревата…

Лупус перепрыгнул оказавшуюся у него на пути булькающую лужу с белесым раствором. И остановился. Валтору тоже пришлось надавить на педаль тормоза.

– Ревматизма ни у кого нет? – неожиданно сменил тему Лукорин.

Все, включая Иону, отрицательно покачали головами.

– Жаль, – с искренним сожалением произнес Лупус.

– Почему? – робко поинтересовался Игорь.

– Здорово от ревматизма помогает, – указал на булькающую лужу Лукорин.

И тут же, забыв про целебную лужу, зашагал дальше.

– Здесь возьми правее, в сторону от стены! – рукой указал он направление. – И – осторожнее!.. Осторожнее, я тебе говорю! Видишь ту проплешину?

– Вижу! – процедил сквозь зубы Валтор, не любивший, когда им начинали командовать.

– Это – скользкая грязь!

– И что?

– Въедешь в нее – будешь скользить до большого гейзера… О! Видел! – Лукорин указал на взлетевший на сорокаметровую высоту фонтан кипящей воды. – Мы его называем Снусмумриком. У них характеры похожие.

– У кого? – не понял Валтор.

– У Снусмумрика и гейзера.

Валтор не знал, кто такой Снусмумрик, но решил сейчас это не выяснять. Лукорин мог увлечься разговором, если тема покажется ему интересной, и напрочь забыть о цели их визита.

Квад проехал еще метров триста по пути, на котором уже не было никакой дороги. Крупная, будто обкатанная водой, серая галька скрипела и трескалась под колесами машины. Лукорин продолжал разглагольствовать на тему вероятностей и неопределенности. Говорить об этом он мог долго и без умолку. Вероятно, то, о чем он говорил, было безумно интересно. Но для того, чтобы это понять, требовалась специальная подготовка. Иона какое-то время еще пытался следить за ходом мыслей Лукорина, надеясь сохранить в памяти выстраиваемую им логическую цепочку, чтобы разобраться с ней позднее. И, в общем, надежда его была вполне обоснованной, поскольку объем памяти андроида был достаточно велик для того, чтобы не думать о ее чистке. Иона имел замечательную возможность избавляться лишь от тех воспоминаний, которые хотел или считал нужным забыть. Однако проблема заключалась в том, что логическая цепочка рассуждений Лукорина постоянно ветвилась и очень быстро превращалась в частую сеть, распутать которую было совсем не просто. Даже когда Иона пытался мысленно идти в обратном направлении по логическим связкам Лукорина, он всякий раз оказывался в ином месте. Что это было за место, он понятия не имел. А с каждым новым проходом сеть только сильнее запутывалась.