– Потому что само правило я помню наизусть, – улыбнулся старик, как будто его развеселил столь наивный вопрос.

– Так, нам пора ехать, – решительно заявил Валтор. – Поймите нас правильно, уважаемый, – приложил он руку к груди. – Беседа с вами чрезвычайно интересна. Но, как я уже говорил, у нас крайне сжатые сроки.

– Понимаю, – кивнул Моисей.

– Тогда скажите моему другу, в чем заключается это самое «Первое правило смерти». Иначе, боюсь, мне его отсюда не увезти.

– А тебе самому не интересно? – прищурился Бухлер.

– Необычайно интересно, – заверил старика Валтор. Ничуть, кстати, не покривив при этом душой. – Но, в отличие от Ионы, я мог бы смириться с незнанием.

– Первое правило смерти гласит! – Моисей сделал паузу и снова показал гостям палец. – Только не забывайте о разночтениях!

– Разумеется, – с готовностью заверил Валтор.

– «Все когда-то умрут. Поэтому – не торопись», – многозначительно произнес старик.

Пауза.

– И что это значит?

– Не знаю.

Пауза.

– Ладно. Ну, а каково Второе правило?

– Его вы узнаете, когда придет время.

Глава 41

– Все эти каноны, правила – по-моему, это фигня какая-то, – уверенно заявил Валтор.

Во всяком случае, ему очень хотелось, чтобы слова его прозвучали уверенно. А потому он добавил жесткости в голос. В результате чего он стал похож на скрежет драчового напильника.

– А мне кажется, что-то в этом есть, – задумчиво произнес Иона.

– Что?

– Пока не знаю.

– Вот и Моисей тоже не знает, – удовлетворенно кивнул Валтор.

– Может быть, знает, но не говорит.

– Почему?

– Потому что знающий не говорит.

– Ты это серьезно? – удивленно посмотрел на андроида Валтор.

– Разумеется.

– Ну, значит, я один ничего в этом не понимаю, – Валтор пожал плечами и сунул в рот последний кусок сандвича «со всем, что попало под руку» – так он называл самый любимый сандвич. – И почему Моисей не захотел назвать нам остальные Правила?

– Он же сказал, всему свое время.

– А может, он и сам их не знает?

– Может, и так. «Канон» ведь ненаписанная книга.

– Знаешь, если бы мы уже пару раз не побывали в гостях у Лукориных, я бы сказал, что вы с Моисеем – чокнутые.

– При чем тут Лукорины?

– При том, что после знакомства с ними и с их пузырями земли я и себя готов записать в ненормальные.

– Почему?

– Да потому, что ведь точно помню, как мы сражались с зомби!

– Так оно и было.

– Ну, и где они теперь?

– В иной вероятности.

– Она существует или нет?

– Сейчас для нас – нет.

– Но почему тогда мы помним о ней? Почему даже Бухлер что-то стал вспоминать?

– Ты знаешь, есть такое понятие «дежавю».

– Нет, не знаю.

– Это когда человеку кажется, что те или иные события с ним уже когда-то происходили.

– Ну и что?

– Быть может, это полустертые воспоминания об иных вероятностях?

Валтор понял, что окончательно запутался. А потому, вместо того, чтобы продолжать разговор, открыл коробку с лапшой и взял в руку палочки.

Расставшись с хранителем кладбища, они продолжили свой путь, полные надежды, что в этот-то раз они наконец достигнут желаемой цели. Правда, впереди у них были подозрительные скарабеи, встреча с которыми, по словам Лукориных, была крайне нежелательна, и таинственный Лунный Карантин, с которым хочешь или нет, а придется познакомиться. Но на пути у них не стояли зомби – и это уже было хорошо.

Иона был готов и дальше оставаться за рулем. А Валтор вдруг вспомнил, что давно, еще с прошлой вероятности, хотел поесть. И занялся приготовлением пищи. Поскольку возиться с огнем не хотелось, он взял продукты быстрого приготовления. Залил кипятком коробку с лапшой и сделал парочку сандвичей с тем, что попалось под руку. Иона так и вовсе обошелся пакетиком фруктового пюре.

Когда стемнело, Валтор перебрался на заднее сиденье и устроился там спать, завернувшись в плащ и положив на грудь акубру.

Рамон обладал удивительной особенностью, которая, как сам он полагал, была присуща лишь ему одному. Но скорее всего ею обладали многие рамоны. Потому что рамоном можно было называться только после того, как не меньше года продержишься на этой работе. Знает ли кто, сколько молодых ребят, считавших себя покорителями пампы, так и сгинули в ней? Никто не знает. Потому что никто и не считал. Так вот, Валтор умел засыпать в любых условиях, когда только ему это было нужно. Его не могли разбудить ни шум, ни тряска. Если, конечно, он под них и засыпал. Но стоило лишь раздаться постороннему звуку, который, как подсказывал опыт рамона, мог таить в себе угрозу или же просто был ему незнаком, как он мгновенно просыпался.

Иначе в пампе было не выжить.

Потому что рамоны всегда работают в одиночку.

Почему так – это уже отдельная история.

Однако сейчас рядом с Валтором находился Иона. За время знакомства с андроидом рамон привык ему доверять. Да, знали они друг друга недолго, но за это короткое время через многое прошли вместе. И андроид ни разу еще его не подвел. Валтор не думал, да и не хотел об этом думать, потому что это было совершенно не в его характере, однако у него никогда не было более близкого друга, чем Иона. А то, что Иона был андроидом, до этого Валтору никакого дела не было. Если бы пылесос обладал таким же характером и теми же внутренними качествами, что и Иона, то рамон сдружился бы и с пылесосом.

А почему бы нет?

Впрочем, несмотря ни на что, Валтор непременно бы проснулся, если бы вдруг сквозь сон почувствовал хоть что-то неладное. Будь это запах или звук – без разницы. Но он спал спокойно. Может быть, и не как младенец, но как человек, у которого не было никаких камней. Ни на душе, на за пазухой, ни даже в почках.

Валтор проснулся, когда уже было светло. Так светло, как бывает не ранним утром, а уже ближе к полудню. Небо было голубым и безоблачным. Погода – теплая. Квад все так же быстро и относительно ровно катил вперед. И вроде бы ничто не могло испортить настроение Валтору после пробуждения.

Рамон сладко потянулся и сел.

– Выспался? – спросил, взглянув на него через зеркало заднего вида, Иона.

– Еще как, – усмехнулся Валтор. – На всю оставшуюся жизнь.

– Не зарекайся.

– Сколько сейчас?