Голос Миртаи сорвался, и она на миг опустила голову. Когда она подняла голову вновь, по лицу ее текли слезы.
Принцесса Даная с серьезным видом подошла к ней и протянула руки. Миртаи, явно не задумываясь, усадила ее к себе на колени. Даная погладила ее по залитой слезами щеке и нежно поцеловала.
– Я не видела, как погиб мой отец, – продолжала Миртаи. Голос ее звучал сдавленно, но затем выровнялся, и влажные от слез глаза отвердели. – Я убила первого арджуна, который пытался схватить меня. Эти невежественные люди не понимают, что ребенок тоже может быть вооружен. В правой руке арджун держал меч, а левой он схватил меня за руку. У меня был острый кинжал, и он легко вошел в его тело, когда я ударила его, нырнув под руку. Кровь фонтаном хлынула из его рта. Он упал, и я вновь ударила его, на сей раз под ребра. Я ощущала, как его сердце трепещет на острие моего кинжала. Я повернула клинок, и он умер.
– Так! – вполголоса выкрикнул Кринг. Доми плакал, не стесняясь своих слез, и голос его был хриплый и дикий.
– Я бросилась бежать, – продолжала Миртаи, – но другой арджун сбил меня с ног и попытался вырвать у меня кинжал. Я отрубила пальцы его правой руки и по самую рукоять воткнула кинжал в его живот. Он умирал два дня и кричал при этом не переставая. Его крики радовали меня.
– Так! – На сей раз это был Келтэн. В его глазах тоже стояли слезы.
Атана коротко и печально улыбнулась ему.
– Арджуны поняли, что я опасна, поэтому они оглушили меня. Когда я очнулась, я уже была закована в цепи.
– И все это случилось, когда тебе было восемь? – полушепотом спросила Элана.
– Семь, Элана, – мягко поправила Миртаи. – Мне еще не исполнилось восьми.
– Ты действительно убила человека в этом возрасте? – изумленно спросил Эмбан.
– Двоих, Эмбан. Второй, тот, что кричал два дня, тоже умер. – Атана взглянула на Энгессу блестящими глазами, в которых отразилось колебание. – Могу ли я зачесть его себе, отец-атан? Он ведь мог умереть и от чего-то еще.
– Ты можешь зачесть его себе, дочь моя, – решил Энгесса. – Его убил удар твоего кинжала. Миртаи вздохнула.
– Я всегда сомневалась насчет этого, второго, – созналась она. – Это путало мой счет, а такое неприятно.
– Это было полноправное убийство, атана. Твой счет верен.
– Спасибо, отец-атан, – сказала Миртаи. – Так плохо не быть уверенной в столь важном деле. – Она помолчала, припоминая. – Затем я почти полгода никого не убивала. Арджуны увезли меня на юг, в Тиану. Я не плакала во время этого путешествия. Нельзя показывать врагам своих страданий. В Тиане работорговцы привели меня на невольничий рынок и продали купцу-дакону по имени Пелазер. Он был толстый и сальный, от него дурно пахло, и он обожал детей.
– Так он был добрым хозяином? – спросила баронесса Мелидира.
– Я этого не сказала, Мелидира. Любовь Пелазера к маленьким мальчикам и девочкам была довольно своеобразной. Арджуны предостерегли его, так что он следил за тем, чтобы мне в руки не попал нож. Однако мне ведь нужно было чем-то есть, и он дал мне ложку. Он увез меня в свой дом в городе Верел, что в Даконии, и всю дорогу я затачивала о цепи черенок своей ложки. Это была хорошая железная ложка, и я очень тонко заточила ее. Когда мы приехали в Верел, он приковал меня к стене в комнатке, что была в дальней части его дома. Там был каменный пол, и я все время трудилась над своей ложкой. Я ее очень полюбила. – Миртаи слегка нагнулась, и ее рука скользнула в сапог. – Разве она не прелесть?
Предмет, который Миртаи извлекла из сапога, с виду был обыкновенной ложкой с деревянной ручкой. Миртаи взяла ложку обеими руками, слегка повернула ручку и сдернула ее с черенка. Черенок ложки оказался узким, тонким и острым, как игла; он был так отполирован, что блестел, как серебряный. Миртаи критически оглядела его.
– Он недостаточно длинен, чтобы достать до сердца, – извинилась она за свою ложку. – Им нельзя убить чисто, но на крайний случай сгодится и такое оружие. Эта ложка выглядит так обыкновенно, что никому даже в голову не приходило отнять ее у меня.
– Гениально, – пробормотал Стрейджен с горящими от восторга глазами. – Телэн, укради для нас пару ложек, и мы немедленно примемся за дело.
– Как-то ночью Пелазер пришел в мою комнатку и начал трогать меня, – продолжала Миртаи. – Я не двигалась, и он решил, что я не стану сопротивляться. Он начал улыбаться. Я заметила, что при этом он пускал слюни. Он все еще улыбался – и пускал слюни, – когда я выколола ему оба глаза. Вы знаете, что человеческий глаз лопается, когда ткнешь в него чем-то острым.
Мелидира издала какой-то сдавленный звук и с неприкрытым ужасом воззрилась на невозмутимую атану.
– Он хотел закричать, – продолжала Миртаи все тем же леденяще деловитым тоном, – но я захлестнула свою цепь вокруг его шеи, чтобы утихомирить его. Мне хотелось изрезать его на мелкие кусочки, но приходилось крепко держать цепь обеими руками, чтобы не дать ему закричать. Он стал вырываться, но я лишь сильнее стягивала цепь.
– Так! – На сей раз, ко всеобщему изумлению, это хриплое одобрение выкрикнула тишайшая камеристка Эланы, и объятия, в которые она заключила ошеломленную атану, были непривычно крепки и порывисты.
Миртаи нежно погладила девушку по щеке и продолжала:
– Пелазер вначале сопротивлялся, но скоро затих. Он опрокинул свечу, и комнатка погрузилась во тьму, так что я не могла быть уверена, что он мертв. Я крепко стягивала цепь на его шее, и просидела так до утра. Когда взошло солнце, лицо у него было совсем черное.
– Отменное убийство, дочь моя, – с гордостью сказал Энгесса.
Миртаи улыбнулась и наклонила голову.
– Когда обнаружили, что я совершила, я думала, что меня убьют, но южные даконы очень странный народ. Пелазера не любили в Вереле, и, я думаю, многие тайно забавлялись тем, что один из детей, над которыми он всегда измывался, в конце концов прикончил его. Его наследником был племянник по имени Гелан. Он был очень благодарен мне за то, что я убила его дядю и сделала его богачом, а потому вступился за меня перед властями. – Миртаи смолкла и взглянула на принцессу, которая все так же уютно сидела у нее на коленях, разглядывая ложку-кинжал.
– Может, принесешь мне воды, Даная? – спросила она. – Я не привыкла так много говорить.
Даная послушно соскользнула с ее колен и направилась к дальним кострам, на которых стряпали ужин.