Проигнорировав Разрушителя, Вин посмотрела на Йомена:
– Ты рожденный туманом.
– Нет, – возразил тот, качая головой.
Он не отвернулся снова к окну, а настороженно глядел на нее. И должно быть, погасил атиум – металл был слишком дорогим, чтобы жечь его просто так.
– Нет? – вскинув бровь, недоверчиво переспросила Вин. – Ты воспламенил атиум, Йомен. Я это видела.
– Думай, что хочешь. Но вот что, женщина: я не лгу. Я всегда говорю только правду, и мне это кажется особенно важным сейчас, когда весь мир погрузился в хаос. Людям нужно, чтобы их правители были правдивы.
Вин нахмурилась.
– Так или иначе, время пришло.
– Время? – не поняла Вин.
– Да, – кивнул Йомен. – Я приношу свои извинения за то, что вам пришлось столько времени провести в камере. Меня… отвлекли.
«Эленд, – подумала Вин. – Что же он сделал? Я как будто ослепла!»
Она посмотрела на Разрушителя, который стоял у другого края скамьи и качал головой с таким видом, словно знал гораздо больше, чем говорил. Потом снова повернулась к Йомену:
– Я по-прежнему не понимаю. Время – для чего?
– Время для того, – Йомен посмотрел ей в глаза, – чтобы я принял решение о вашей казни, леди Венчер.
«Ох, – вспомнила Вин. – Точно».
Пытаясь разобраться с Разрушителем и сочиняя план побега, она почти забыла о заявлении Йомена, будто он намеревался дать ей возможность «защитить себя» перед казнью.
Разрушитель пересек комнату ленивым шагом и обошел вокруг Йомена. Король-поручитель стоял, продолжая смотреть Вин в глаза. Если он и видел Разрушителя, то не показал этого. Взамен Йомен махнул стражнику, который открыл боковую дверь и впустил нескольких поручителей в серых одеяниях. Они сели на скамью у противоположной от Вин стены.
– Скажите, леди Венчер, – повернулся Йомен, – зачем вы пришли в Фадрекс?
– А я думала, суда не будет. Вы говорили, что не нуждаетесь в чем-то подобном.
– Мне казалось, любая задержка лишь порадует вас.
Задержка означала, что у нее будет больше времени на размышления – больше времени на то, чтобы отыскать путь к свободе.
– Зачем мы пришли? – переспросила Вин. – Мы знали, что где-то под этим городом есть хранилище Вседержителя.
Йомен удивленно вскинул бровь:
– Откуда вы о нем узнали?
– Мы нашли другое хранилище. И карту, где был отмечен Фадрекс.
Йомен кивнул. Она почувствовала, что он верит, но… что-то скрывает. Будто увидел связь между тем, что она сказала, и тем, чего не знала и не могла знать.
– А как быть с опасностью, которую мое королевство представляет для вашего? – поинтересовался Йомен. – Вторжение в мои земли с ней никак не связано?
– Я бы так не сказала. Сетт уже достаточно долго уговаривал Эленда отправиться в этот доминион.
Поручители принялись шептаться, а Йомен, скрестив на груди руки, продолжал надменно глядеть на подсудимую. Вин поняла, что слабеет. Она уже много лет – с тех самых пор, как покинула шайку Камона, – не чувствовала себя во власти другого человека. Даже когда перед ней был Вседержитель, она ощущала себя по-другому. Йомен видел в ней не человека, а инструмент.
Но для чего был нужен этот инструмент? И могла ли она управлять его потребностями, чтобы он оставил ее в живых на срок, достаточно долгий для побега?
«Стань необходимой, – всегда поучал Рин. – Тогда главарь не сможет от тебя избавиться, потому что это сделает его слабее».
Вин по-прежнему слышала голос брата, тихий шепот в голове. Были ли это воспоминания о нем, ее собственная интерпретация его мудрых советов или влияние Разрушителя? Так или иначе, эти слова сейчас оказались весьма кстати.
– Итак, вы сюда явились, не скрывая своих захватнических планов? – уточнил Йомен.
– Эленд намеревался сначала применить дипломатию, – осторожно возразила Вин. – Однако мы оба знали, что сложно изображать дипломатов в городе, у чьих стен расположился твой военный лагерь.
– Значит, вы признаете, что пришли сюда как захватчики. Вы честнее, чем ваш муж, леди Венчер.
– Эленд искреннее любого из нас, Йомен! Если он смотрит на некоторые вещи не так, как я или вы, это не значит, что он поступает нечестно, когда излагает свою точку зрения.
– Что ж, справедливо. – Похоже, Йомен не ожидал, что она так быстро найдется с ответом.
Вин откинулась на спинку скамьи и принялась бинтовать изрезанные руки лоскутами, оторванными от рубашки. Разговор вызывал очень странное чувство. С одной стороны, они были совсем разными людьми: бывший чиновник-поручитель, который провел всю жизнь среди бумаг, и Вин – ребенок улиц, по мере взросления совершенствовавшийся в умении сражаться и убивать.
С другой стороны, повадки Йомена, его речи были чем-то похожи на ее собственные.
«Может, и я бы стала такой, – подумала Вин с удивлением, – если бы не родилась скаа? Может, из меня бы получился суровый чиновник, а не молчаливый солдат?»
Пока Йомен ее пристально разглядывал, Разрушитель медленно обошел короля-поручителя по кругу.
– Вот так разочарование, – проговорил он негромко.
Вин мельком глянула на Разрушителя. Покачав головой, тот продолжал:
– Он мог бы причинить великие беды, если бы бросился в бой, а не заперся в своем маленьком городе, чтобы молиться мертвому богу. Люди бы последовали за ним. К несчастью, мне так и не удалось к нему подобраться. Не каждый замысел может увенчаться успехом, особенно если приходится учитывать упрямых дураков вроде него.
– Итак, – снова заговорил Йомен, привлекая внимание пленницы, – вы пришли забрать мой город, потому что слышали о моем хранилище и потому что опасались возвращения к тому, что было во времена Вседержителя.
– Я этого не говорила, – нахмурилась Вин.
– Вы сказали, что боялись меня.
– Как чужого правителя, чью способность совершать государственные перевороты можно считать доказанной.
– Я не совершал никакого переворота. Я восстановил законную власть в городе и доминионе. Но это к теме не относится. Я хочу, чтобы вы рассказали мне о религии, которую исповедует ваш народ.
– О Церкви Выжившего?
– Да. Вы же из числа ее первосвященников, так?
– Нет. Они поклоняются мне, но я никогда не чувствовала, что по-настоящему являюсь частью этого культа. Он в большей степени сосредоточен на Кельсере.
– Выживший в Хатсине. Он ведь умер. Почему же ваши люди поклоняются ему?
Вин пожала плечами:
– Раньше было в порядке вещей поклоняться богам, которых никто не видел.