– Если ты так считал, зачем болтал про меня?

– А как ты думаешь? Люди любят Выжившего и все, что с ним связано. Потому-то Квеллион и поминает его так часто. Но если бы я вдруг обнаружил, что Квеллион убил одного из друзей Выжившего… что ж, в этом городе многим бы такое не понравилось.

– То есть ты просто хотел помочь, – ровным голосом проговорил Призрак. – По доброте душевной.

– Не только ты считаешь, что Квеллион убивает этот город. Если ты и в самом деле знал Выжившего, ты знаешь и то, что иногда люди начинают сражаться.

– Мне сложно считать тебя человеколюбивым, Дарн. Ты вор.

– Как и ты.

– Мы не знали, во что ввязываемся на самом деле, – возразил Призрак. – Кельсер пообещал нам богатства. А что за прибыль получишь ты?

Дарн фыркнул:

– Гражданин испортил нам все дела. Красное вино из погребов Венчера продается за гроши! Вся контрабанда заглохла, потому что покупать наши товары стало слишком опасно. При Вседержителе никогда не было настолько плохо. – Он подался вперед. – Если твои друзья, поселившиеся в старом доме братства, собираются как-то справиться с этим безумцем, то скажи, что они могут рассчитывать на мою помощь. В городе осталось не так уж много толковых людей, но Квеллион удивится, когда поймет, сколько всего они способны натворить при должном руководстве.

Призрак ненадолго задумался.

– В таверне в Вестбрукском переулке человек собирает информацию, – наконец решился он. – Пошли кого-нибудь встретиться с ним. Он гасильщик – лучший из всех, кого ты знаешь; и его трудно не заметить. Предложи ему свои услуги.

Дарн кивнул.

Призрак уже повернулся к выходу, но снова посмотрел на Дарна:

– Не говори ему, что знаешь меня, и не рассказывай, что со мной произошло.

С этими словами он ушел, миновав коридор, охранников и карточных жуликов. Ночь была звездной и ясной как день. Призрак снял повязку.

Он шел через Хэрроуз, пытаясь решить, как оценивать эту встречу. По сути, Дарн не рассказал ничего важного, но Призрак почувствовал, как вокруг него происходят события, которые он не предусмотрел и был не в состоянии понять. Он уже почти привык и к голосу Кельсера, и к пьютеру, но по-прежнему опасался, что не сумеет оправдать возложенные на него надежды.

– Если ты не доберешься до Квеллиона первым, – сказал Кельсер, – он доберется до твоих друзей. Он уже подыскивает убийц.

– Он не станет этого делать, – позволил себе не согласиться Призрак. – Особенно если до него дошли слухи, которые распустил про меня Дарн. Все знают, что Сэйзед и Бриз были с тобой. Квеллион решится их убить, только если у него не останется другого выхода.

– Квеллион не владеет собой, – возразил Кельсер. – Не жди слишком долго. Тебе не понравится, когда ты узнаешь, какие неразумные поступки он способен совершать.

Призрак замер, услышав чьи-то быстрые шаги, и почувствовал, как дрожит земля. Он развернулся и сунул руку под плащ, чтобы достать оружие.

– Тебе ничего не угрожает, – тихо сказал Кельсер.

Призрак расслабился, и в этот момент кто-то торопливо завернул за угол. Это был один из жуликов, с которыми играл Дарн. Он тяжело дышал и раскраснелся от быстрой ходьбы.

– Мой господин!

– Я не из господ, – отрезал Призрак. – Что случилось? Дарн в опасности?

– Нет, сударь. Просто я… я…

Призрак вопросительно вскинул бровь.

– Мне нужна ваша помощь. Когда мы поняли, кто вы такой, вас уже не было видно. Я просто…

– Что за помощь? – перебил Призрак.

– Моя сестра, сударь. Ее забрали люди Гражданина. Наш… отец был аристократом. Дарн спрятал меня, а Мэйли я оставил с одной женщиной, и та ее предала. Сударь, ей всего семь лет. И ее сожгут через несколько дней!

Призрак нахмурился: «Чего он от меня хочет?»

Он открыл рот, чтобы задать этот самый вопрос, но промолчал. Он ведь стал совсем другим человеком, лишь напоминавшим прежнего Призрака. Он теперь способен на многое.

Как Кельсер.

– Сможешь собрать десять человек? – спросил Призрак. – Своих друзей, которые не прочь поработать ночью?

– Конечно. Думаю, да. Это чтобы спасти Мэйли?

– Нет, – покачал головой Призрак. – Это в качестве платы за спасение Мэйли. Найди их, а я постараюсь спасти твою сестру.

Мужчина с готовностью закивал.

– Отправляйся сейчас же. – Призрак вскинул руку. – Мы приступим этой же ночью.

* * *

В гемалургии важен металл, из которого изготовлен штырь, а также место, куда его втыкают. Стальные штыри, к примеру, впитывают алломантические способности, связанные с горением пьютера, олова, стали или железа, и, соответственно, наделяют ими того, кто становится носителем. Конкретная способность, однако, зависит от того, куда помещают штырь.

Штыри, сделанные из других металлов, крадут ферухимические способности. Все изначальные инквизиторы получили пьютерные штыри, которые побывали в телах ферухимиков, – тем самым им передалась способность накапливать силы для исцеления. Впрочем, по закону гемалургического распада это получалось у них гораздо медленнее, чем у настоящих ферухимиков. Вот как инквизиторы обрели печально известное умение излечиваться от ран, и вот почему им нужно было так много времени тратить на отдых.

36

– Не надо было тебе туда ходить, – ровным голосом произнес Сетт.

Эленд удивленно приподнял бровь. Он ехал на своем белоснежном жеребце через центр лагеря. Тиндвил говорила, что люди должны видеть своего правителя, особенно в ситуациях, когда можно предугадать их реакцию. Этот урок Эленд усвоил очень хорошо и потому находился сейчас в седле. Накинутый на плечи черный плащ прикрывал пятна сажи на мундире. Солдаты должны знать, что император помнит о них. Сетт ехал рядом, привязанный к специальному седлу.

– Думаешь, я подверг себя опасности, когда отправился в город? – спросил Эленд, кивком отвечая на приветствие солдат.

– Нет. Мы оба знаем, что мне плевать, жив ты или умер, мальчик. Кроме того, ты рожденный туманом. Ты мог бы сбежать, если бы вдруг что-то пошло не так.

– Тогда почему мой поступок, по-твоему, был ошибкой?

– Потому что ты встретился с людьми. Ты говорил с ними, танцевал у них на глазах. Вот проклятье. Неужели не понимаешь, в чем проблема? Когда наступит время битвы, ты будешь волноваться из-за людей, которым станешь причинять боль.

Некоторое время они ехали молча. Эленд уже успел привыкнуть к утреннему туману, из-за которого лагерь казался меньше, чем был на самом деле. Даже усиленным оловом зрением он видел вместо отдаленных палаток лишь расплывчатые силуэты. Они как будто ехали сквозь какой-то потусторонний мир, полный загадочных теней и неразборчивых звуков.