– Марш потом сказал, что убитых было больше одного, – негромко прибавила Вин. – Просто от них… мало что осталось.
– И опять я спрошу, – не отставал Сетт, – какой же в этом смысл?
– Хотя бы такой, чтобы кое-кого раздражать, – легкомысленно заметил громила. – Разве нужно что-то еще?
Эленд наградил обоих суровым взглядом:
– Смысл в том, Сетт, что Вин на этой неделе совершила открытие.
Все повернулись к ней.
– Колоссы… их делают из людей, – упавшим голосом сообщила Вин.
– Что? – нахмурился Сетт. – Это бессмыслица.
– Нет, – грустно покачала головой Вин. – Я в этом уверена. Я проверила живых колоссов. Под складками кожи прячутся штыри. Они меньше, чем штыри инквизиторов, и сделаны из другого металла, но они есть у всех колоссов.
– Никто так и не смог узнать, откуда появляются новые колоссы, – напомнил Эленд. – Вседержитель берег этот секрет, и он стал одной из величайших загадок нашего времени. Когда никто не управляет колоссами, они упорно убивают друг друга. Но в то же самое время их становится все больше. Почему?
– Потому что они постоянно пополняют свои ряды, – ответил за всех Хэм. И с мрачным видом пояснил: – Из жителей разграбленных деревень.
– Вас разве не удивило, – продолжал Эленд, – что прямо перед началом осады Лютадели армия Джастеса атаковала какую-то случайную деревню, а уже потом отправилась к нам? Тварям нужно было восстановить свою численность.
– Они бродят туда-сюда, – проговорила Вин, – надевают одежду, говорят о своей человечности. Но сами не помнят, что с ними было раньше. Они обезумели.
– Да, – подтвердил Эленд. – На днях Вин наконец-то упросила одного из них показать, как делают новых колоссов. Из того, что он рассказал и чуть было не сделал, мы поняли, что он пытался соединить двух людей в одного. Получилось бы создание, у которого стало бы вдвое больше силы и вдвое меньше ума.
– Третье искусство, – вскинул голову Хэм. – Третий способ использовать металлы. Есть алломантия, которая берет силу из самих металлов. Есть ферухимия, которая использует металлы, чтобы брать силу из собственного тела, и еще…
– Марш называл это гемалургией, – тихо подсказала Вин.
– Гемалургия… – повторил Хэм. – Которая применяет металлы, чтобы взять силу из чужого тела.
– Великолепно, – осклабился Сетт. – В чем же суть?
– Вседержитель создавал себе в помощь слуг. Он использовал это искусство… эту гемалургию… чтобы делать солдат, которых мы называем колоссами. Он делал шпионов, которых мы называем кандра. И он делал жрецов, которых мы называем инквизиторами. Он наделил всех изъянами, чтобы можно было ими управлять.
– Я узнала, как можно управлять колоссами, благодаря Тен-Суну, – пояснила сказанное Элендом Вин. – Он против собственной воли раскрыл мне тайну. Упомянул, что кандра и колоссы – вроде кузенов, и я поняла, что контролировать их можно одинаково.
– Я… по-прежнему не понимаю, к чему вы клоните. – Дему перевел взгляд с Вин на Эленда.
– У инквизиторов должен быть тот же самый изъян, Дему, – ответил Эленд. – Гемалургия оказывает воздействие на разум, она его… ранит. Это позволяет алломанту пробраться внутрь чужой головы и взять власть в свои руки. Знать всегда удивлялась тому, что инквизиторы отличаются фанатичной преданностью Вседержителю. Они были куда более послушны, чем обычные поручители. Их служение было подозрительно ревностным.
– С Маршем так и получилось, – прошептала Вин. – Когда мы встретились впервые после того, как его сделали инквизитором, он показался другим. На протяжении первого года после Крушения все становилось только хуже. В конце концов он чуть было не убил Сэйзеда.
– Мы клоним к тому, – подытожил Эленд, – что некая сила управляет инквизиторами и колоссами. Она использует тот изъян, которым наделил их Вседержитель, и в результате они играют роль ее пешек. Неприятности, с которыми мы столкнулись, хаос, последовавший за Крушением, – все это не просто так. Число людей, павших жертвами туманного недуга, также нельзя назвать случайным. Я знаю, что говорю очевидные вещи, но важно понимать, что за ними стоит. Мы должны разобраться, почему инквизиторами и колоссами можно управлять и как ими управляют.
Эленд прошелся по палатке из угла в угол, оставляя следы на грязном полу.
– Чем больше я думаю об открытии, которое совершила Вин, тем сильнее убеждаюсь в том, что все взаимосвязано. Колоссы, кандра, инквизиторы не три причудливые диковинки, а три части одного явления. Пока что знание об этом третьем искусстве… о гемалургии… кажется незначительным. Мы не собираемся использовать его, чтобы творить колоссов, так зачем же оно нам?
Сетт кивнул, словно Эленд высказал его собственные мысли. Император, однако, смолк, уставившись с выражением глубокой задумчивости на лице в открытую дверь палатки. Раньше, когда он больше времени посвящал науке, с ним такое частенько бывало. Он не собирался отвечать на вопросы Сетта. Он высказывал то, что тревожило его самого, и следовал по пути, который был известен лишь ему.
– Наша война, – снова заговорил Эленд, – связана не только с солдатами. И не только с колоссами или взятием Фадрекса. Она связана с некоей последовательностью событий, которую мы запустили, сами того не ведая, когда свергли Вседержителя. Гемалургия, слишком точное число людей, пораженных туманной болезнью, – все это части одного целого. Поэтому чем чаще мы будем видеть в происходящем закономерность, а не хаос, тем лучше поймем, с кем сражаемся на самом деле и как его можно победить.
Эленд повернулся к своим соратникам.
– Нурден, нужно, чтобы ты изменил направление своих исследований. До сих пор мы предполагали, что передвижения колоссов носят случайный характер. Я больше не уверен, что это так. Разыщи старые донесения разведчиков. Составь списки и проследи, что делали колоссы все это время. Особое внимание следует обратить на те группы, о которых точно известно, что их не контролировали инквизиторы. Попытаемся понять, что ими движет.
– Да, мой господин.
– Всех остальных я попрошу сохранять бдительность. Не хочу повторения той ошибки, что случилась на прошлой неделе. Мы больше не можем позволить себе терять солдат, даже колоссов.
Все закивали, и Эленд дал понять, что собрание окончено. Сетта унесли в его палатку, Нурден умчался прочь, чтобы заняться новыми исследованиями, а Хэм отправился перекусить. Дему, однако, задержался. Вин поднялась и, приблизившись к Эленду, взяла его за руку. Тот повернулся к генералу.
– Мой господин… – с легким смущением начал Дему. – Полагаю, генерал Хэммонд уже с вами поговорил?
«Что происходит?» – насторожилась Вин.
– Да, Дему. – Эленд вздохнул. – Но я действительно не думаю, что об этом стоит волноваться.
– О чем? – спросила Вин.
– В лагере наметилась некая группа… изгоев, моя леди, – пояснил Дему. – К тем из нас, кого болезнь уложила в постель на две недели, а не на несколько дней, стали относиться подозрительно.