Потому что пока не видно, чтобы какой-нибудь из стволов опустился сам по себе, и незаметно, чтобы кто-то собирался нас приветствовать.
– Покажитесь! – кричит Лукас через поляну в сторону вооруженных людей. – Вы можете нам доверять!
Он делает шаг вперед, подняв вверх руки. Мне хочется удержать его, но я не осмеливаюсь.
Лукас сейчас владеет ситуацией. Пусть даже на какое-то мгновение.
Я всматриваюсь и всматриваюсь в темноту, и мои глаза начинают различать кое-какие детали в туннелях позади грассов. Третий в особенности широк, он как дорога и, возможно, уходит прямо в сердце горы.
– Вот же я, перед вами! – снова кричит Лукас. – Видите? Вы же видите, что я не вооружен. Я ничего не прячу.
Он размахивает руками.
Никакого ответа. Ничего.
Вам бы и не догадаться, что они там, эти туннели, если бы вы не знали, куда смотреть.
Как и многое другое, думаю я. Только теперь я начинаю понимать, к чему следует присмотреться.
– Сдаюсь.
Я чувствую, как тепло угасает. Лукас отпускает его, рассеивает…
– Отойди назад.
Это они, грассы.
Я слышу слова, но не понимаю, откуда они звучат.
– Черт меня побери! – присвистнув, восклицает Ро. – Нормально, Пуговица. Послушайся.
Но Лукас продолжает внимательно смотреть в ту же сторону.
– Кто вы такие? – снова звучит голос грасса-белтера.
Это даже на человека не похоже, это лишь голос – некий крик, и еще автомат, и новая вспышка света. Еще более яркая.
Но Лукас явно испытывает облегчение оттого, что просто может обратиться к кому-то. Он делает вперед второй шаг, потом третий.
– Я друг. Мы не хотим ничего плохого. Мы все на одной стороне. – Голос Лукаса звучит низко, успокаивающе.
Я вдруг замечаю, что мои глаза закрываются, когда он говорит.
– Думаю, я должен попросить тебя быть более конкретным, брат, – говорит голос из темноты.
Я прикрываю глаза ладонью от яркого света, но все равно не могу рассмотреть лицо.
Вокруг нас из-за деревьев возникают грассы, вспыхивает все больше и больше огней, появляется все больше и больше автоматов. Здесь их больше, чем я видела за всю свою жизнь, даже в Посольстве, даже в соборе. Эти грассы-белтеры весьма серьезны в том, что касается амуниции. Но с моего места все это выглядит как некая путаница огней, ползущих к нам, будто это мы огонь, привлекающий мошек.
Я поднимаю руку и тоже делаю шаг вперед.
– Послушайте! Без обид! У всех нас есть множество причин не доверять друг другу. Я ничего не знаю о грассах-белтерах, кроме простенькой карты, начерченной виртуальным интеллектом, и того факта, что мы разделяем с вами нелюбовь к военным мундирам.
– Согласен.
Какой-то мужчина в темно-зеленой военной куртке – не посольской и вообще не из тех, что мне приходилось видеть, – материализуется прямо перед нами, идя вперед в ярком свете огней. Я пытаюсь заглянуть в его мысли, но слишком напугана и не могу сосредоточиться.
Брут рычит, спрятавшись за ногами Тимы.
Мужчина бросает оружие, не сводя с нас взгляда, и идет к нам; замерзшая земля похрустывает под его ногами. Непохоже, чтобы он боялся нас. Непохоже, чтобы он вообще боялся чего бы то ни было. И тем не менее я замечаю, что остальные белтеры направляют оружие на нас.
Они не желают дать нам ни единого шанса, эти грассы с горы Белтер.
Когда мужчина подходит, мне кажется знакомым его лицо. Крупные кости и резкие черты, слегка красноватые щеки. Нет, он не мерк, едва ли. Не настолько неряшлив, не настолько проворен. Этот человек нечто совершенно другое.
Теперь он достаточно близко, и я вижу пуговицы, поблескивающие на его куртке. Серебряные накладки на обоих отворотах воротника говорят о том, что он что-то вроде офицера, только я не знаю, что означают изображенные на них символы. Они не похожи на те, что носил полковник Каталлус: напоминают три латинские буквы V, расположенные одна над другой. И если бы я не понимала, как странно это звучит, могла бы поклясться, что это птицы.
– Меня называют Епископом. Добро пожаловать.
– Не очень-то ты похож на слона [2] , – говорит Ро.
– А ты не очень-то похож на мерка, известного как Фортис, – отвечает мужчина низким голосом. – И это создает проблему. Мы видим не того, кто, как мы слышали, должен прийти. И не того, кого мы ожидали.
– Да, ну, он угодил в небольшие неприятности. – Ро поднимает голову и смотрит прямо в глаза Епископу. – И у этих неприятностей нет лиц.
Ни один из них не отводит взгляда. Ни один из автоматов не опускается ни на дюйм. Я замечаю, что сдерживаю дыхание.
– Мне очень жаль, – наконец произносит Епископ. – Неприятности преследовали этого мерка с Того Дня, но он многое делал для грассов. Спокойной ему смерти. – Он кивает, оглядывая всех нас. Нечто вроде салюта.
Но тут что-то другое, думаю я.
Ро пожимает плечами:
– Теперь это зависит от Безликих. Пристрелите нас, если хотите, но конец есть конец, и уже ничто не вернет Фортиса. Ничто не вернет этого мерка. – Ро сжимает руки в кулаки, засовывает их в карманы и ждет с таким видом, словно ему принадлежит все время мира. Куда спешить?
Как будто и все мы никуда не спешим.
Епископ протягивает руку, и Ро отвечает ему. Они пожимают правые ладони друг друга, придерживая их при этом левыми. Весьма старомодное, весьма традиционное приветствие грассов. Договор наконец заключен, союз подписан.
Конец есть конец. Вот и все, что у нас осталось.
– Уж извините, но мы получили сообщение о патрулях симпов в этом районе, вниз по реке. Вы никого за собой не привели, а?
Да, думаю я.
– Нет, – отвечает Ро. На его лице ничего не отражается. – Никого не видели.
– Ну, наверное, это и к лучшему, – с улыбкой говорит Епископ.
Краем глаза я вижу Лукаса, отступившего за Тиму, почти в полную тень. Ну конечно. Он ведь сын Посла Амаре. Здесь не найдется никого, кто захотел бы пожать ему руку. Лучше держаться в сторонке и ни во что не вмешиваться. Во всяком случае, Лукас думает именно так. Я это чувствую, чувствую, как его тепло угасает до слабого мерцания, даже в такой близости от грассов-белтеров. Я чувствую его…
Лукас, думаю я, перед тобой целый мир. Ты начнешь доверять ему – рано или поздно.
Но потом я ощущаю осторожно ползущее тепло и понимаю наконец, что именно делает Лукас.