Эбби и Майкл кивнули. На нижнем краю подставки был перечислен десяток слов, которые дети должны были найти. Эбби ткнула в них пальцем.

— Но в таких головоломках обычно знаешь, что искать.

— В случае с Порфирием это не так. — Николич откинулся на спинку стула и принялся что-то рассеянно чертить на подставке. — В оригинальном манускрипте нужные буквы наверняка были выделены красными чернилами либо подчеркнуты. Некоторые ученые полагают, что такие стихи могли преподносить в дар императору начертанными на золотых табличках. Необходимые буквы выделялись драгоценными камнями. Впрочем, ни одной такой таблички до наших дней не сохранилось.

— Было бы интересно найти хотя бы одну, — заметил Майкл.

Николич оставил без внимания его слова, по-прежнему рассеянно чертя круги вокруг нескольких слов на бумажной головоломке.

— На самом деле стихи Порфирия еще более хитроумны. Зашифрованные в них слова складываются во фразы, а иногда образуют картины.

— Как это понимать?

Николич как будто наугад обвел кружками еще несколько букв. Когда же он убрал ручку, стало видно, что его кружки сложились в изображение человечка.

— Примерно так. Порфирий был очень умен. Иногда картинки были из букв, которые в свою очередь складывались в короткие слова, или из цифр. Например, на двадцатилетие правления Константина Порфирий написал стихотворения, в которых скрытые послания складывались в две буквы XX, то есть в римское число «двадцать». В другом знаменитом стихотворении скрытое послание имело очертания корабля. В других — императорских титулов или его монограммы

— Его монограммы? — Эбби пристально посмотрела на Николича.

— Да. Букв Хи-Ро. Как на лабаруме.

— Снова этот лабарум, — буркнул Майкл. — Наверно, это он и есть.

Однако мысли Эбби уже устремились вперед. Она вытащила из папки сделанную Грубером распечатку, но не выполненную на машинке расшифровку, а оригинальный текст, снятый со свитка.

— Покажите мне, где здесь это стихотворение.

Николич указал нужное место. Страница была мутной и смазанной, буквы выделялись на ней темными силуэтами, словно прутики на поверхности заросшего ряской пруда. Однако нужное место Эбби все-таки рассмотрела. Темный блок текста, длиной в восемь строк.

Соединив большие и указательные пальцы в некое подобие квадрата, она наложила его на текст. Затем, не размыкая пальцев, оторвала руку от текста и приложила к ключице.

Некоторые ученые полагают, что такие стихи могли преподносить в дар императору начертанными на золотых табличках. Необходимые буквы выделялись драгоценными камнями.

— Там еще было золотое ожерелье, — сказала она. Майкл тотчас бросил в ее сторону колючий взгляд, мол, придержи язык, но Эбби его проигнорировала. — Мы нашли его вместе со свитком. Квадратную золотую пластину. На ней посередине тоже имелись эти буквы, Хи-Ро. Мне кажется, она прекрасно легла бы на верхние строчки стихотворения. — Вспомнив ощущение древнего металла у себя на шее, то, как играл свет в стеклышках, которыми он был инкрустирован, Эбби задумалась. — В пластину были вставлены бусинки. Что, если они указывали, какие буквы следует читать, чтобы извлечь потаенный смысл?

Николич посмотрел на нее, как будто не мог решить, кто перед ним: человек в своем уме, чьим словам можно верить, или сумасшедшая.

— И где теперь, если не секрет, это ваше ожерелье?

Эбби бросила быстрый взгляд на Майкла, словно говоря: нам уже нечего терять.

— Оно теперь в руках британской разведки.

Глава 36

Константинополь, май 337 года

День жаркий, однако в бане я продрог до костей. Кроме того, меня, словно лихорадка, охватила новая идея. Конечно, возможно, что Симмах, пытаясь предотвратить изгнание, распространял ложь, но это было на него не похоже.

Симеон явно озадачен моими обвинениями в его адрес, хотя улики, казалось бы, говорят против него. Документы были у Симмаха. Я убедил себя, что старика оклеветали. Но что, если эти документы были у него с самого начала? Он убил в библиотеке Александра, забрал у него футляр и узнал все грязные тайны Константина. Неудивительно, что он хотел избавиться от этих бумаг.

Мне уже все равно, кто на самом деле убил Александра. Мне хочется узнать другое: что же выяснил Симмах, и почему он из-за этого поплатился жизнью?

Константин не первый император, построивший свой дворец на мысу. Как бывает в таких случаях, он разрушил старое здание, а на его фундаменте возвел новое, превосходившее самые буйные фантазии его предшественников. Когда его инженеры приступили к закладке дворца, они обнаружили в земле огромных размеров полость для сбора стоков. Константин сам спустился, чтобы ее осмотреть.

— Было бы жаль, если бы ей не нашлось применения, — вынес он свой вердикт. — Мы разместим в ней архив.

Так эта огромная подземная цистерна была превращена в Scrinia Memoriae, хранилище государственных документов. В некотором роде есть в этом некий символический смысл. Теперь сюда, в это хранилище памяти, стекаются бумаги империи. В конечном итоге все документы оказываются на этих полках, уходящих далеко в глубины огромного подземелья

Вход в архив — через дворцовый читальный зал, которым редко кто пользуется. За столом сидит архивист, он делает аннотации к какому-то манускрипту. Я наклоняюсь и сую ему под нос выданный Константином ордер.

— Был такой епископ по имени Александр. Он приходил сюда, притом довольно часто. Занимался историческими изысканиями по поручению Августа.

— Да-да, я помню его, — произнес архивист, задумчиво взяв в рот кончик камышового пера. — Но вот уже пару недель как он сюда не приходит.

— Он умер. Я хотел бы посмотреть бумаги, с которыми он работал.

— Ты знаешь, что это за бумаги?

— Я надеялся, что ты это помнишь.

Архивист украдкой бросает взгляд на лежащий на столе ордер.

— Эти бумаги вот уже десять лет хранятся под личной печатью Августа. Я был вынужден трижды справляться во дворце, прежде чем убедился, что епископ действительно получил право доступа к ним, — архивист буквально буравит меня острыми глазками. — Ты сказал, что он умер?

— Просто покажи мне эти бумаги.

Он нехотя идет к высокой двери, снимает с шеи огромный ключ и вставляет в замочную скважину. Затем, словно крестьянка, умеющая одним движением свернуть голову курице, поворачивает его в замке.

— Иди первым.

Я как будто вступил под своды пещеры или рудника. Длинные тени уходят в бесконечность. Бесчисленные колонны, что через каждые несколько шагов поддерживают свод, кажутся окаменелым лесом. Между ними тянутся пыльные полки, уставленные корзинами, в которых хранятся свитки. В этом месте хранится вся мудрость этого мира — надо только знать, где ее искать.