Она готова была убить Макса. С его блестящим макиавеллиевским умом он должен был догадаться о том, что замышляет королева, и предотвратить ее появление!
– Не уверена в том, что означает выражение вашего лица, но мне кажется, оно изобличает некоторые затруднения.
– Возможно, вы правы.
– Вас смутило мое появление.
– Да. – Не было смысла отпираться. Тот факт, что Джиллиан чуть не потеряла сознание, говорил сам за себя.
– Максим по праву своего рождения облечен обязанностями, всю тяжесть которых могут постичь немногие. Тем более им соответствовать.
Джиллиан кивнула, не очень понимая, к чему клонит королева.
– Я знаю об этом, – ответила она. – У него очень сильно развито чувство долга.
– Некоторые говорят, что слишком сильно.
– Вряд ли вы сами так считаете.
– Я уже не та наивная идеалистка, какой была, когда только взошла на престол. С годами я поняла, что счастье моего сына не менее важно, чем выполнение им своего долга перед страной.
Джиллиан не смогла сдержать удивленного возгласа. Королева скупо улыбнулась:
– Я знаю, и Макс, и его отец сочли бы эту мысль чуть ли не изменнической.
– Но… – Джиллиан умолкла, поняв, что не хочет расспрашивать королеву о том, что заставило ее в какой-то момент предпочесть счастье долгу.
Да, ее жизнь проходит на глазах у толпы. Но она не обязана раскрывать каждому свою душу.
– Я хотела бы задать вам вопрос, – продолжала королева. – И я была бы очень благодарна вам за честный ответ. Хотя с вашей экспрессивностью вам вряд ли удастся скрыть правду, – ласково проговорила она удовлетворенно.
– Конечно. – Джиллиан сделала еще один глоток воды. Тошнота не отступала.
Королева довольно кивнула:
– Скажите, вы забеременели специально, чтобы заставить моего сына жениться на вас?
Джиллиан закашлялась, поперхнувшись очередным глотком минералки – или королевским вопросом? Оксана нажала кнопку, и в салоне мгновенно материализовался стюард с льняной салфеткой и еще одним стаканом воды. Ловко проделав все необходимое, он удалился, унося мокрую салфетку и полупустой стакан.
– Мой вопрос шокировал вас. И расстроил. – На лице Оксаны отразилось легкое сожаление.
Сделав несколько глубоких вдохов, Джиллиан хмуро посмотрела на королеву, яростно сверкая глазами.
– Использование сарказма в дипломатической беседе может привести к непредсказуемым последствиям, – проговорила королева.
– Как и неуместные вопросы.
– Туше.
– Я не искательница богатства.
– Многих людей власть привлекает сильнее денег.
– В Максе меня привлекает только одно – он сам, – искренне проговорила Джиллиан.
Глаза королевы едва заметно расширились от удивления.
– Демьян утверждает, что вы не сообщили Максу о своей беременности.
– Демьяну стоит завести новое хобби, помимо слежки за мной.
Губы королевы изогнулись в едва заметной улыбке, в ее темных глазах заплясали искры.
– Он шпионил не за вами лично.
Джиллиан взглянула на Оксану. Она не желала оказаться втянутой в словесную баталию без особой надежды выйти победительницей.
Ее опыт общения с богатыми и знаменитыми научил ее: сила – в молчании.
Королева кивнула. Казалось, Джиллиан подтвердила какие-то ее тайные мысли, хотя обе они не произнесли ни слова.
– Почему же вы сразу не рассказали моему сыну о своей беременности?
– Мне показалось, что с этим лучше подождать.
– Зачем? Или вы полагали, что чем больше будет срок беременности, тем сильнее мой сын захочет признать свое отцовство и назвать ребенка наследником дома Юрковичей?
– Нет.
Неужели королева считала ее эгоисткой, способной так жестоко манипулировать чужими чувствами?
Джиллиан вдруг охватила тоска. Она была полна надежд – и вот сомнения и явное неодобрение королевы вновь заставили ее усомниться в том, что их брак основан на любви, а не на необходимости.
Она вновь и вновь твердила себе: пусть он не любит ее, и все же их связывает нечто особенное. Но долго ли они будут вместе, если королева не одобряет их и полна решимости разорвать ее отношения с будущим королем?
Изо всех сил стараясь скрыть свои чувства, Джиллиан проговорила:
– Одиннадцать недель назад ваш сын бросил меня, потому что медицинское обследование показало, что у меня есть проблемы с фаллопиевыми трубами.
– Максим не говорил мне об этом. – Лицо королевы по-прежнему оставалось невозмутимым.
– Но вы знали об этом.
– Конечно. Демьян приобрел свои привычки не у чужих людей.
– Это шутка? – Джиллиан она казалась совсем не смешной.
– Возможно. – Губы королевы вновь изогнулись в полуулыбке.
Джиллиан замолчала. Но королева не собиралась прерывать разговор:
– И все же мне хотелось бы понять, почему вы не сообщили моему сыну о своем состоянии.
– Не о состоянии, а о ребенке.
– Простите. Я не хотела вас обидеть.
Не хотела? Неужели? Джиллиан покачала головой:
– Вы прекрасно нашли бы общий язык с моей матерью.
– Думаю, в этом вы ошибаетесь. – В глазах королевы на мгновение мелькнула неприязнь. Оксана явно не испытывала симпатий к южноафриканской феминистке.
– Здесь я готова вам поверить.
– Я действительно не намеревалась задеть вас.
– Мне трудно в это поверить. Меня убедили, что в искусстве дипломатии вы не уступаете своему сыну.
– Возможно, не только моему сыну последние события причинили беспокойство.
Что ж, теперь Джиллиан отлично понимала, как относится королева к ней и ее ребенку – они причиняли беспокойство.
– Я не сказала Максу о ребенке, поскольку мои проблемы с фаллопиевыми трубами никуда не делись. Если у меня случится выкидыш, мы окажемся в той же точке, что и десять недель назад. – Эти слова вновь напомнили Джиллиан о том, о чем она стремилась забыть ради свадьбы с Максом. – Я опять окажусь неподходящей кандидатурой на роль принцессы.
– Максим – вечный оптимист. Наверное, он решил игнорировать эту возможность?
– Да.
Королева, казалось, слегка оттаяла:
– Почему вы так боялись за свою беременность?
– Выкидыши случаются чаще, чем принято думать. А стресс еще увеличивает риск.
– Стресс от расставания с любимым человеком был для вас очень силен.