— Теперь о помощи прошу я. — Мария Федоровна понизила голос. — Вы должны не заметно ни для кого покинуть столицу и отправиться в сторону Новгорода…
5 декабря. Новгород.
Змей усматривал в отрезанной голове Настасьи Федоровны прямой намек на революцию. Символ страшный.
— Здесь непременный умысел цареубийства, — твердил он. — Предупреждение мне, грешному! Простое мужичье само не додумалось бы!
И рыл носом землю. А разве не этого хотел государь? Было велено ждать вылазки смутьянов, а потом разворачивать следствие. Отродясь Алексей Андреевич не выходил из царской воли. Промахнулся на сто верст? Так ведь и беда стряслась не в столице, а в Грузине. Кто оспорит?
Утром 5 декабря возок Бенкендорфа пронесся по заметенным снегом улицам Новгорода и ужасом повеяло на седока от наглухо закрытых ставен домов. Ни души. Даже собаки отчего-то бросили лаять. Боятся?
Горе доброго человека вызывает жалость. Злодея — испуг. Александр Христофорович чаял найти Аракчеева в Грузине. Но тот выбрался из линий. Лютовал. Переехал в кремль. Случайных путников задерживали и прямиком отправляли в тюрьму. Точно второе пришествие Ивана Грозного! А ведь до Петербурга и слуха не доходило о новом новгородском разорении.
Бенкендорф велел править к губернаторскому дому. Знал, что застанет Змея в лучших апартаментах. При всей солдатской грубости старый сластолюбец никогда не отказывал себе в мягких перинах. Хозяин поселений встретил гостя настороженно. Генерал понимал всю опасность своей миссии: при нем нет ни письма от вдовствующей императрицы, ни официального приказа великого князя — ничего, что могло бы подтвердить полномочия. Дело слишком щекотливо. Захочет Сила Андреевич поверить на слово?
— В нынешнее время ваш визит странен. — Аракчеев пригласил Александра Христофоровича в кабинет, но, по своему обыкновению, не предложил сесть. — Осмелюсь спросить, отчего вы не при дивизии?
— Оттого, что имею передать вам нечто важное от ее императорского величества…
— Кто у нас нынче «величество»? — неприятно рассмеялся Аракчеев. — Кафоличка Лович? Или попрыгунья Лала Рук?
Его тон ясно свидетельствовал о пренебрежении к царской семье.
— Хочу напомнить: император еще не провозглашен, — терпеливо отозвался гость. — И единственное «величество» сейчас — вдовствующая государыня.
По лицу Змея пробежало нечто вроде судороги. Мария Федоровна — флагман августейшей флотилии. Что ж, пришла и ее пора поклониться любимцу покойного сына в ноги.
— Междуцарствие затягивается, не так ли? — спросил он. — Господа наследники не могут поделить корону? А между тем… есть и иные господа, которым корона совсем не нужна?
Бенкендорф молчал, давая возможность хозяину насладиться могуществом не начавшего партию сильного игрока. Сколько они не виделись? Месяца три? Граф очень изменился. Одряхлел. Руки подрагивали. Сказать по чести, генерал ожидал встретить наперсника Александра в лучшем состоянии.
— Рес-публика? Власть-народа! — В скрипучем вскрике старика послышались истеричные нотки. — Вот она у меня где! — Он сжал кулак. — Не уйдут от ответа. Здесь был всему корень, в Новгороде!
Гость сморгнул рыжими ресницами, не понимая собеседника. Правда рехнулся с тоски? Или ломает комедию?
— Ваше высокопревосходительство, — осторожно начал Бенкендорф. — В такое трудное время вам, как ближайшему сподвижнику покойного монарха, надлежало бы быть в столице. Ее величество прислала меня просить…
— Что еще?! — Резкий голос графа сорвался на визг. — Как вы осмелились мне указывать?! Я поставлен здесь от государя! Веду розыск! Перед императором и буду отвечать!
Аракчеев завращал глазами и горстью вцепился в засаленный шейный платок с бурыми пятнами.
— Кровь невинно загубленной души вопиет об отмщении! Хотите отвлечь меня от дела? Запутать? Наш ангел знал, что придут хищники в овечьих шкурах! Обманывать меня, старого! Но я свой долг помню. Буду верен до конца!
Гость отшатнулся. Или Аракчеев спятил. Или прекрасный актер.
— Алексей Андреевич, — еще раз попробовал достучаться до Змея Бенкендорф. — Вы — один из немногих, кому была известна воля императора. Ваши слова в Совете в нынешний опасный момент помогли бы наследнику. Столичный гарнизон ненадежен. Ее величество умоляет вас двинуть поселенные полки к Петербургу…
— Мятежник!
Генерал не сразу понял, что это слово относится к нему.
— И меня, столько лет верой и правдой служившего престолу, склоняешь к мятежу! — Граф затопал ногами, и оттого его лысая морщинистая голова с темными стариковскими пятнами затряслась. — Да тебя в кандалы, в крепость, крысам на корм!
Только тут до визитера дошло, что его могут и не выпустить из Новгорода.
— Ваше высокопревосходительство, вы берете на себя слишком большие полномочия. Я генерал-адъютант…
— А я за всю Россию ответчик! — гаркнул Аракчеев. — В кутузку его!
Драка с полицейскими была безобразной. Они разворотили полкабинета. Одному Шурка сломал нос, другому выбил клык. Но отступить с честью не смог. Превосходящие силы противника увлекли его в подвал губернаторского дома. И заперли там, даже не сумев связать рук. Просто скатились вместе по ступеням, втолкнули в сырой погреб и захлопнули дверь. Узник отделался несколькими ушибами и оторванным эполетом. Сволочи, совсем новый!
Когда незваного гостя утащили, Аракчеев сел за стол. Утвердил локти на зеленом сукне и оперся подбородком на кулаки. Искры безумия погасли в глазах. Лицо приняло выражение спокойной властности. Со смертью Александра он потерял все. Кто бы ни стал царем — Константин или Николай, — оба его ненавидят. Зато в окружении поселенных полков их начальник — козырной туз, нужный и новому монарху, и бунтовщикам. Главное — повременить.
7 декабря. Петербург.
Михаил Михайлович Сперанский был воробей стреляный. Сын сельского священника, он поднялся на недосягаемую высоту только благодаря своему уму и трудолюбию. Во всяком случае, попович любил думать именно так. Царская милость, возносящая и роняющая подданных в грязь, не укладывалась в созданную им схему миропорядка. А значит, как бы не существовала. В отличие от немилости. Тут бывший глава Государственного совета всецело видел прихоть неверного друга. Каприз изощренного ума. Ласковое предательство.
Александр плакал, расставаясь с ним! А сам просчитал интригу до мелочей и свалил вину за отставку на ретроградов вроде Карамзина.
— Вы отсекли мне руку! — стенал государь.
Да хоть бы две! Не он же оказался в ссылке в Перми! Четыре года бездействия! И за что? За то, что хотел привести административную машину империи в порядок? Проект разделения властей предусматривал законодательный Государственный совет, судебный Сенат и исполнительный Комитет министров. Александр рассмотрел стройную пирамиду, возведенную Сперанским на бумаге, и мягко улыбнулся.