Ну, я и не подумал раскисать, поддаваться дурацкой мистике, в которую не верил тогда, как не верю и теперь. Сказал твердо:
— Вот что. Чтобы я впредь от тебя такого в жизни не слышал. И ни с кем другим не вздумай на эту тему болтать. Иначе огребешь… с песочком и наждачкой. Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю. Приказ понял?
— Так точно, — ответил он так же тихонько.
— И прекрасно, — сказал я. — А то развел тут мистику… Член партии, давно воюешь, наград изрядно… — посмотрел на часы. — Сходи к ребятам, подними парочку… А, впрочем, что их поднимать, отсюда слышно, что они за стенкой все еще языки чешут… В общем, пусть один четыре часа безотлучно сидит при лейтенанте. Если очухается и начнет буянить, пусть поднимет человек четырех и меня разбудит, я здесь же и лягу. А если все обойдется, пусть его через четыре часа сменит второй, с теми же инструкциями. Ну, да я и сам наверняка проснусь, если пойдет буйство… Шагом марш!
Он ушел в соседнюю комнату, слышно было, как отдает распоряжения, негромко и совершенно спокойно. Я курил, глядя в темное окно, незанавешенное — они тут, на хуторе, жили без занавесок, ни одной мы не увидели, да и понятно: от кого в глуши окна завешивать?
Не то чтобы мне было не по себе, меня так просто с панталыку не собьешь, нервы крепкие. Но поневоле лезла в голову всякая ерунда, райцентр, где я родился, пусть и не в Сибири, и леса редкие, жиденькие, но городок мало чем отличался от большой деревни, так что я тоже в детстве наслушался… всякого, во что абсолютно не верил. И тем не менее на душе было как-то… смутно. Показалось даже, что оттуда, со двора, на меня кто-то смотрит, так и уставился. Ну, тут пришел ефрейтор Басов, дежурить, и я все это отогнал от себя быстренько.
Принес из «виллиса» на всякий случай прихваченную шинель, постелил ее в углу и лег. Больше просто негде было. Кровать тут только одна, в хозяйской спальне, детские не в счет — и не сгонять же оттуда ребят, не барин, дело привычное, и так обойдусь. Наказал Басову, чтобы его сменщик, при отсутствии происшествий, разбудил меня в восемь ноль-ноль, лег и быстро, как всегда, заснул. Никакая чепуха мне не снилась — так, обычные, можно сказать, сны.
Так и проспал до восьми, когда меня, осторожно потрясши за плечо, разбудил Анисимов. Лейтенант спал себе как ни в чем не бывало. Беспокоиться нечего, мы его ремнем прихватили умело, чтобы и руки высвободить не мог, и кровообращение в них не нарушилось. Распорядился командовать всем «Подъем», лейтенанта перенести в хозяйскую спальню, Микешину назначить кого-нибудь при нем сидеть. Остальным — быстренько позавтракать и собираться.
Вот, собственно, и все, мало что можно добавить.
Около девяти, как я и распорядился, пришли «студеры». Вещичек у всех было мало, так что погрузились быстро (я только велел прихватить оставшиеся на хуторе продукты, что им пропадать. Наливки велел так и оставить, но подозреваю, что уж одну-то бутыль мои орелики украдкой прихватили, благо я за ними при погрузке не надзирал). Лейтенанта устроили на полу кузова, на паре подстеленных шинелей. Руки я ему так и решил оставить связанными — на всякий случай.
Потом, в городке, мне доложили, что по дороге он проснулся, но буянить и не пытался, лежал себе, как лялечка, вроде бы подремывал — хороши у шведов лекарства, что и говорить… В медсанбат я его отвез сам. Рассказал все главврачу, подполковнику медицинской службы, солидному, в годах. Разумеется, рассказал только то, чему был свидетелем сам, словечком не упомянув о микешинской мистике. Он ничуть не удивился, сказал, что с подобным не раз сталкивался — галлюцинации после нешуточного нервного потрясения, причины какового ему уже известны. Бывает. И добавил пару слов на латыни, которых я, конечно же, не понял. Сказал, что придется отправить больного в область — в медсанбате психиатров нет, а именно они тут необходимы.
Я ушел и больше никогда лейтенанта не видел. Доходили сведения, что его месяца полтора держали в соответствующем заведении, а потом комиссовали вчистую, безо всяких «годен к нестроевой». Жаль, толковый был парень, но никогда не знаешь, кого как накроет и когда. Сам я ни в каких ходящих в гости покойников не верю до сих пор, рассказал только то, что видел и слышал.
Стряслось это со мной летом сорок третьего в одном сибирском городе. Я там месяц провалялся в госпитале — так уж вышло, что завезли в этакую даль. Так уж получилось, что отродясь не был до того в Сибири. Потом, после войны, случалось, были командировки.
Из госпиталя я вышел с вещичками, в общем, и самом что ни на есть распрекрасном расположении духа: заштопали меня на совесть, спасибо им, рана зажила и не беспокоила, а главное, мало того что признали годным без ограничений — я сумел добиться направления в свою прежнюю часть, это, знаете ли, не всякому удавалось. Продовольственный аттестат отоварил, проездные документы выписаны честь по чести. Живи да радуйся. Добираться, конечно, придется не один день, с пересадками и попутками, но настроения это ничуть не портит. Главное, вернусь в свой полк, в артдивизион, к ребятам, с которыми давно служил, — красота для того, кто понимает!
На железнодорожном вокзале выяснилось, что ближайший проходящий поезд будет не раньше чем через три часа. Можно было, конечно, попробовать влезть в идущий с востока воинский эшелон (за время, что я провел на вокзале, ненадолго остановилась парочка, наверняка до моего товарно-пассажирского пройдут и другие), но это не всегда и удается. Не горит, в конце-то концов.
Тем более что у меня возникла незатейливая мысль… Что в моем положении нужно любому военному, что солдату, что сержанту вроде меня, что офицеру? Да выпить немного, что уж там. Твердо зная меру, чтобы и не шататься, и по жилочкам пробежало. Вполне понятное желание, согласны? Вот то-то.
Конечно, первой задачей было: где раздобыть? Но для бывалого солдата особых хлопот не предвидится: как-никак не в лесу, большой город, областной центр, да и местечко присмотрено…
Неподалеку от вокзала, как во многих других городах в войну, раскинулся не особенно и маленький стихийный рыночек, где, как водится, торговали чем попало, иногда самыми неожиданными вещами. И разного рода обмен шел бойко. Так что я потратил не более четверти часа: присмотрел подходящего дедка, угостил его папироской, перекинулись словечком. Сам он ничем помочь не смог, но показал нужную бабку, не особенно и дряхлую. И с ней я договорился быстро. На банку американской консервированной колбасы выменял поллитровку из-под водки, до горлышка налитую самогонкой. Как человек бывалый и попавший на такой рыночек не впервые, я предварительно, когда мы с ней отошли за закрытый ларек, вытянул плотно подогнанную деревянную пробку, понюхал, губы помочил — все без обмана, самогонка добрая. Бабуся на вид — сущий ангел, но как раз такие ангелочки могут или воду подсунуть, или безбожно разбавить… Учен житейским опытом.
Все складывалось нормально: половину употреблю прямо сейчас, а то и чуть поменьше, грамм двести. От такой дозы не развезет, остальное, плотно заткнувши, возьму с собой в вагон, а уж там будет гораздо проще.