Реактивный, говорите? Ну конечно, позже и я понял, что он был реактивный. Но не тогда. Для нас, обычных фронтовых пилотов, реактивные самолеты тогда были тайной за семью печатями. Об испытаниях наших молчали наглухо — да и не доводили до нас информации, как обстоят дела у союзников и противника. Тогда, в сорок третьем, я и понятия не имел, что у англичан уже летает в боевых условиях, пусть и малой серией, реактивный истребитель «Глостер», действует против ФАУ — винтомоторные истребители их не могли перехватывать, скорости не хватало. Только в сорок пятом, перед вступлением в Германию, нас проинструктировали насчет реактивных «мессеров» — а там и пришлось с ними встречаться пару раз. Впечатленьице то еще, но не будем отклоняться от темы.
В общем, никаких винтов и моторов. И хвостовое оперение весьма необычное: рули высоты не под килем в хвосте, а на высоком киле. Я четко понял. что это именно рули высоты, видел, что закрылки отклонены, что он идет на взлет. Он был обращен ко мне скорее брюхом, носовой части с кабиной я так и не успел увидеть — он ушел в облака, пропал из виду. Зато успел рассмотреть красный флаг у него на киле, на крайнем цилиндре — черные буквы: «СССР» и довольно длинное число, то ли шестизначное, то ли семизначное. И на левом крыле (по отношению ко мне, для него-то самого правом) то же самое «СССР», только гораздо крупнее. А на другом — число, по-моему, то же самое.
Он ушел в облака — огромный белый красавец непривычного вида. Первым моим побуждением было — кинуться следом, рассмотреть это диво поближе. Но я вовремя опомнился. В то время уже давно был впущен строжайший приказ Верховного: истребитель, во время выполнения боевого задания по прикрытию бомбардировщиков покинувший их, прямым ходом отправлялся под трибунал, иногда просто по самому факту, ну, а если у бомберов были потери, пусть даже не по вине конкретного истребителя, — прямо-таки автоматически трибунал.
И всегда одно из двух: если очень повезет — штрафная рота, а не повезет — к стенке. Жестокий был приказ, но, по мнению моему и других, необходимый. Потому что порой бывали… штукари. Либо чересчур увлекались боем с истребителями противника, либо — попадалась и такая сволота — нарочно держались подальше, чтобы сберечь свою драгоценную шкуру. Приказ тот здорово подтянул дисциплину, я этого мнения всегда держался и теперь при нем остаюсь.
Вернулся я к бомбардировщикам, вскоре они, отбомбившись, легли на обратный курс, и мы вокруг них, как надлежало. Добрались без потерь. Ну, не засчитали мне «мессера» — но и без нареканий обошлось.
Что до огромного белого красавца… Похоже, в тот раз его наблюдал один я, никто из ребят и словечком не заикнулся. А я никому об этой встрече не доложил и в рапорте, соответственно, ни словечком не зацепил, почему? Ну, даже не потому, что боялся, будто не поверят. Не поверили бы, конечно, как и я сам, скорее всего, не поверил бы. Суть в другом. В тех самых буквах «СССР» и советском флаге на киле. Первое, что пришло мне в голову очень быстро, — что видел я наш новейший, конечно же, настрого засекреченный самолет, проходивший испытания. Непонятно, почему не в глубоком тылу, а в прифронтовой полосе, практически над передовой — ну, мало ли какие у посвященных в секреты были мотивы. К тому же… Сразу ясно стало, когда он форменным образом промелькнул мне наперерез: даже на взлете скорость у него такова, что не догнал бы ни один тогдашний истребитель, а крейсерская, тут и гадать нечего, еще повыше. С такой скоростью и на передовой опасаться особенно нечего.
Вот когда мысли у меня пошли в том направлении, я и понял, что лучше помалкивать, даже меж своими. Ни к чему распускать язык, коли уж пришлось увидеть наш новейший секретный образец — еще дойдет до особистов и выкручивайся потом…
После войны я остался в ВВС, летал уже на реактивных, был в Корее… ну, это отдельная тема. Самое главное: в отличие от некоторых невезучих, не попал под Никиткины идиотские сокращения. Этот лысый придурок — как никто в мире не поступал — основную ставку сделал на ракеты. Решил, что остальные рода войск теперь как бы вспомогательные и их можно подсократить. Вот и подсократил, рожа кукурузная — на миллион с лишним человек. Новенькую технику резали, в бога душу мать, масса офицеров оказалась на улице, не имея никакой гражданской специальности, даже тех, кому оставалось пару лет дослужить до пенсии, без всякой пенсии выставляли. До сих пор иногда утянет, уж простите за откровенность, прийти и на могилку нассать…
Но я до пенсии дослужил благополучно. Шло время, появились и пассажирские реактивные самолеты — но я и тогда, поначалу, как-то не сопоставил. А осенью шестьдесят четвертого, когда до пенсии оставалось еще далеко, впервые в жизни увидел ИЛ-62 — не в натуре, а в кинохронике перед фильмом (в воскресенье с женой и детьми пошел в кино).
И форменным образом, говоря культурно, офонарел— ну, а как будет некультурно, и сами знаете…
Это был тот самый самолет! Никаких сомнений. Именно этот громадный белый красавец в сорок третьем прошел мне наперерез и скрылся в облаках. Чуточку позже, когда мне пришлось видеть его вблизи и летать на нем — пассажиром, понятно, — я убедился окончательно: именно его видел и сорок третьем и точка. Хотя взяться ему вроде бы было и неоткуда — какие там прототипы, реактивных пассажирских в то время и в проекте не было, я точно выяснил, ни у нас, ни у кого бы то ни было.
Как такое могло получиться? А черт его знает. Я ни разу не слышал о подобных случаях — а с другой стороны, и сам очень долго помалкивал. Может быть, случается порой, что разные времена таким вот образом ненадолго пересекаются? Может быть, не только в небесах, но и на земле или на море? Не знаю. Не слышал я, чтобы наука таким занималась всерьез. Но, верите вы или нет, все так в сорок третьем и случилось.
Знаете, что самое забавное? Что видимость, как бы это сформулировать, была тогда на обе стороны. Что и меня мог видеть очень недолгое время кто-то из членов экипажа или пассажиров. Почему бы нет? Логически рассуждая, могло и так оказаться.
Вот только я уверен на все сто: если кто-то и видел, то промолчал, как я в свое время. Представляю себе летчика, пусть и гражданского, который станет рассказывать, что однажды там-то и там-то видел в небе истребитель времен Отечественной… Да и пассажир особенно распространяться не будет, очень уж похоже на сказку…
Главное, эта встреча мне в свое время прибавила бодрости духа, что ли. Я и раньше не сомневался, что немцев мы в конце концов разобьем, а после такого зрелища и вовсе повеселел: ну, коли уж у нас испытывают такие самолеты, рано или поздно пустят в серию, и покажем мы им, с какого конца селедку чистят.
Потом, попозже это чувство чуточку потускнело — шло время, а до конца войны так и не появилось ничего, хотя бы отдаленно похожего. Но первое время прилив бодрости духа был нешуточным, до сих пор его не забуду…
Случилась эта встреча в июле сорок пятого, в Сан-Франциско. Незадолго до того меня перевели с Балтфлота на Тихоокеанский, а вскоре отправили и США в составе немаленькой группы таких же, как я, катерников с Балтфлота и Черноморского: принять у союзников двенадцать торпедных катеров и с нашими экипажами полного состава перегнать во Владивосток.