Итан знал, что это, как и все остальное, хранилось на складе в консервации. Но ему невольно подумалось: если что-то и могло продержаться без изменения две тысячи лет, так это «Джобрейкерс».
В конце концов Итан и Бен остановились возле прилавка с шоколадом. Домашняя помадка во всех ее видах манила из-под стекла.
– Выбирай, что хочешь, – сказал Бёрк.
Вооружившись горячим шоколадом и бумажным пакетом, набитым самыми разными помадками, Итан и Бен пошли по тротуару. В Заплутавших Соснах это было самое оживленное время дня – занятия в школе только что закончились, на улицах звучал смех детей, и это было замечательно.
Сейчас все чувствовалось реальным, как никогда.
– Давай найдем местечко, чтобы присесть, – сказал Итан.
Он повел сына через улицу к скамье на углу Главной и Восьмой.
Они сидели, пили свой горячий шоколад и откусывали помадку, наблюдая за проходящими мимо людьми.
– Я помню себя в твоем возрасте, – сказал Итан. – Ты куда лучше, чем был тогда я. И умнее.
Мальчик поднял глаза. Вокруг его рта налипли крошки помадки.
– Правда?
Итан подумал, что благодаря очкам и «ушам» охотничьей шапки Бен очень похож на Ральфи из «Рождественской истории».
– О да. Я был маленьким поганцем. Напыщенным, всегда готовым прекословить.
Похоже, это позабавило Бена. Он отхлебнул горячий шоколад.
– Раньше школа была просто школой, – сказал Итан. – У нас были домашние задания. Родительские собрания. Табели успеваемости.
– Что такое «табель успеваемости»?
– Бланк, в котором показывалось, какие отметки ты получил за четверть. Наверное, ты не очень хорошо помнишь, как ходил в школу в Сиэтле. А эта школа слегка другая.
Теперь Бен уставился на тротуар у себя под ногами.
– Что-то не так, сын?
– Об этом не положено говорить.
Бен сказал это серьезным, тихим голосом.
– Бен, посмотри на меня.
Мальчик поднял глаза.
– Я – шериф Заплутавших Сосен. Я могу говорить обо всем, о чем захочу, черт побери. Понимаешь, я управляю этим городом.
Бен покачал головой.
– Нет, не управляешь.
– Не понял?
Теперь глаза Бена наполнялись слезами.
– Мы не можем об этом говорить, – сказал он.
– Я твой отец. Нет ничего, о чем мы с тобой не можем говорить.
– Ты не мой отец.
Итан не почувствовал бы себя хуже, если бы его ударили финкой в живот.
У него перехватило дыхание.
Внезапно он увидел мир сквозь пелену слез и едва сумел совладать со своим голосом.
– Бен, о чем ты говоришь?
– Не настоящий отец.
– Я не настоящий твой отец?
– Ты не понимаешь. И никогда не поймешь. Я иду домой.
Бен начал вставать, но Итан обхватил его рукой и удержал на скамье.
– Отпусти меня!
– А кто же, по-твоему, твой настоящий отец? – спросил Бёрк.
– Мне не положено говорить о…
– Скажи мне!
– Тот, кто нас защищает.
– Защищает от чего?
Мальчик сердито взглянул на Итана – сплошные слезы и сарказм – и сказал:
– От демонов за оградой.
– Ты был за оградой? – спросил Итан.
Мальчик кивнул.
– Кто тебя туда отводил?
Каменная стена.
– Тебя туда отводил невысокий пожилой мужчина с бритой головой и черными глазами?
Бен не ответил, но это и был ответ.
– Посмотри на меня, сын. Посмотри на меня. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что он твой отец?
– Я уже сказал. Он защищает нас. Он все нам дает. Он создал все это – все, что у нас есть в Заплутавших Соснах.
– Тот человек не бог, если ты это имел в ви…
– Не говори так.
Итан думал: «Если бы не было никаких других причин сжечь город дотла – это стало бы причиной. Они крадут у нас наших детей».
– Бен, в мире есть то, что правдиво, и то, что ложно. Ты меня слушаешь? Любовь, которую испытываем к тебе я и твоя мать… Нет ничего правдивее этого. Ты меня любишь?
– Конечно, люблю.
– Ты мне доверяешь?
– Да.
– Человек, который водил тебя за ограду, – не бог. Он меньше всего похож на бога. Его зовут Дэвид Пилчер.
– Ты знаешь его?
– Я работаю на него. Вижу его почти каждый день.
Внезапно перед ними возникла Меган Фишер. Итан совершенно не слышал ее шагов. Женщина возникла ниоткуда.
Осторожно опустившись на колени в своей шерстяной юбке, она положила руку Бену на колено.
– Все в порядке, Бенджамин?
Итан выдавил улыбку.
– Все прекрасно, Меган, – сказал он. – Трудный день в школе. Уверен, вы знаете, что это такое. Но нет ничего, что не смогла бы исправить небольшая прогулка в «Сладкоежку».
– Что случилось, Бенджамин?
Бен смотрел вниз, на свои колени, в буквальном смысле слова роняя слезы в свой горячий шоколад.
– Это вроде как личное дело, – сказал Итан.
Его слова заставили Меган вскинуть голову.
Исчезла бойкая, милая хозяйка, которая радушно принимала его и Терезу в своем доме несколько вечеров тому назад.
– Личное? – переспросила она, как будто не понимала смысла этого слова.
Как будто Бен был ее сыном и именно Итан вышел за границы дозволенного.
– В школе Сосен, – сказала Меган, – мы верим в общественный подход к…
– Да, личное. Типа как занимайтесь-своими-гребаными-делами, миссис Фишер, – вот такое личное.
Ее взгляд, в котором было неприкрытое потрясение и отвращение, полностью убедил Итана, что с ней никогда еще так не говорили. Уж определенно не говорили так с тех пор, как она очнулась в Заплутавших Соснах и получила эту должность, дававшую власть.
Меган встала, выпрямилась и уставилась на Итана сверху вниз так грозно, как может только учитель.
– Это наши дети, мистер Бёрк, – сказала она.
– Черта с два, – ответил Итан.
Женщина в бешенстве зашагала прочь по тротуару, а Бен вырвался из хватки отца и ринулся через улицу.
* * *
– Добрый день, Белинда, – сказал Итан, входя в офис шерифа.
– Добрый, шериф.