Итан отступил от света рампы.
Мгновение Пилчер просто пристально смотрел туда, откуда его снимала камера. Наконец он сказал:
– Некоторым из вас я известен как доктор Дженкинс. Мое настоящее имя Дэвид Пилчер, и я буду говорить коротко и ясно. Все, что только что рассказал ваш дорогой шериф, – правда. Если вы думаете, что я здесь для того, чтобы объясниться или извиниться, позвольте вас в этом разубедить. Все, что вы видите – абсолютно все, – создал я. Этот город. Этот рай. Технологию, которая сделала возможным ваше присутствие здесь. Ваши дома. Ваши постели. Воду, которую вы пьете. Еду, которую вы едите. Работу, которая занимает ваше время и заставляет вас чувствовать себя людьми. Вы дышите по одной-единственной причине: потому что я это дозволяю. Позвольте показать вам кое-что.
Изображение Пилчера сменилось видом с воздуха на огромную равнину, на которой стая в несколько сотен аберов пересекала волнующуюся траву. Стая двигалась под голос Пилчера, заполнивший театр:
– Вижу, у вас там на сцене лежит мертвым один из этих монстров. Все вы должны хорошенько на него посмотреть и понять, что за пределами безопасных Заплутавших Сосен их миллионы и миллионы. Вот как выглядит маленькая их стая.
Пилчер появился снова, только теперь он сам держал камеру, и лицо его занимало всю поверхность экрана.
– Давайте говорить прямо. За последние четырнадцать лет я – единственный Бог, какого вы знали, и в ваших интересах продолжать действовать так, будто я все еще им являюсь.
Из темноты вылетел камень и ударил в экран.
Кто-то в толпе закричал:
– Чтоб ты сдох!
Пилчер посмотрел в сторону, глядя, как происходящее разворачивается на его стене мониторов.
Итан из-за кулис наблюдал, как на сцену взобрались трое мужчин и начали срывать экран.
Пилчер принялся было говорить, но кто-то в глубине зала вырвал проектор из стены и разбил на куски.
* * *
Пилчер в одиночестве сидел за своим столом.
Он взял бутылку скотча, осушил ее и швырнул в мониторы.
Ему пришлось держаться за стол, когда он с трудом поднялся на ноги.
Качаясь.
Ему уже доводилось быть пьяным.
Но теперь он был просто в умате.
Неверными шагами Пилчер двинулся от стола, ступая по полу из темного дерева.
Винсент Ван Гог с выбритым лицом и перевязанным правым ухом наблюдал за ним со стены.
Пилчер схватился за большой стол в центре комнаты и удержался на ногах. Он уставился сквозь стекло на макет Заплутавших Сосен, водя пальцем по перекрестку Восьмой и Главной.
Его кулак прошел сквозь стекло с первой же попытки и расплющил сложную модель театра. Когда он вытащил руку, в нее вонзились осколки стекла.
Он ударил окровавленным кулаком по другой части стекла.
И еще по одной.
Рука его обильно кровоточила к тому времени, как он полностью разбил стекло; крошечные осколки и обломки рассыпались по городу, словно следы библейской бури с градом.
Спотыкаясь, Пилчер пошел вдоль стола, пока не добрался до желтого викторианского дома Итана.
Расплющил его.
Расплющил полицейский участок шерифа.
Расплющил дом Кейт и Гарольда Бэллинджеров.
Этого было совершенно недостаточно.
Он схватился за столешницу, согнул колени, приподнял стол и перевернул его вверх тормашками.
* * *
Хотя Итан уже рассказал им все, люди остались на своих местах после того, как был сорван экран.
Никто не ушел.
Некоторые сидели в оцепенении. Ошеломленные.
Другие открыто плакали.
В одиночку.
Или маленькими группами.
На плече супруга или супруги, с которыми их вынудили сочетаться браком.
Все в комнате были потрясены. Эмоции напоминали подавленное опустошение на похоронах. Во многих отношениях это и были похороны. Люди оплакивали потерю своих прежних жизней. Всех любимых, которых они никогда больше не увидят. Все, что у них было украдено.
Столько всего требовалось обдумать.
О стольком погоревать.
И столького еще надо было бояться…
* * *
Итан со своей семьей сидел на сцене за занавесом, крепко обнимая жену и сына.
Тереза прошептала ему на ухо:
– Я так горжусь тем, что ты сделал сегодня ночью. Если ты когда-нибудь задумаешься, каким был лучший твой момент, – ты только что его пережил.
Он поцеловал ее.
Бен плакал.
– То, что я сказал тебе недавно на скамье…
– Все в порядке, сын.
– Я сказал, что ты не мой отец.
– Ты же не хотел.
– Я думал, что мистер Пилчер хороший. Я думал, что он бог.
– Это не твоя вина. Он обманул тебя. Каждого ребенка в той школе.
– Что же теперь, папа?
– Сын, я не знаю, но в любом случае с этого момента наша жизнь снова принадлежит нам. Только это и важно.
* * *
Люди начали подходить, чтобы посмотреть на мертвую аберрацию. Она была небольшой, всего в сто двадцать фунтов. Итан решил, что именно из-за ее маленького размера действие транквилизирующего дротика продлилось дольше, чем он рассчитывал.
Уже миновала полночь. Он глядел на всех этих людей, чью жизнь он только что бесконечно изменил, когда услышал звонки телефона в фойе.
Итан слез со сцены и двинулся по проходу, потом толкнул двери, ведущие из театра.
Звонки доносились из билетной кассы.
Он присел за окошком билетера и поднес трубку к уху.
– Как дела, шериф?
Голос Пилчера был сиплым от виски и необычно счастливым.
– Нам нужно встретиться завтра, – сказал Итан.
– Выхотелибызнатьчтонатворили?
– Простите?
Пилчер сказал медленно, тщательно выговаривая слова:
– Вы хотели бы знать, что натворили?
– Думаю, я и так хорошо это знаю.
– Да ну? Что ж, я все равно расскажу. Вы только что купили себе город.
– Боюсь, я не понимаю, о чем вы.
Люди выходили из театра и собирались возле окна билетной кассы.
– Не понимаете, о чем я? Я о том, что они теперь ваши. Все до единого. Мои поздравления.
– Я знаю, что вы сделали со своей дочерью.
На другом конце провода… Тишина.
– Каким же монстром… – начал Итан.