— У меня есть выбор?

— Жареная кукуруза и пшеничные хлопья. Бифштекс съел Николас прошлой ночью.

— Это ему пригодится. Лоис Ли всем женщинам женщина!

— Так чего же вы хотите? Кукурузу, хлопья или Лоис Ли?

Я задумался:

— А что, если пойти куда-нибудь пообедать?

— По-моему, прекрасная идея, сейчас я оденусь, — согласилась она.

Тут я вспомнил, что сегодня мне должны вернуть мою мебель, но идти в контору было уже поздно. Может, предъявить иск за порчу мебели душеприказчикам Хэрби? Но потом я подумал, что и так неплохо заработал на этом деле. А если Лоис Ли вспомнит про пять тысяч, обещанных за реабилитацию Николаса, то итог будет просто отличный.

Единственное, что меня огорчало, — едва ли я смогу ссылаться на Эдель в качестве клиента, довольного исходом дела.

Ко времени, когда Чарити была одета и готова идти, я крепко спал в кресле.

Она разбудила меня, и по дороге в ресторан я напряженно размышлял, почему ей потребовалось столько времени, чтобы надеть на себя три полосочки зеленого шелка.

После еды мое настроение улучшилось. Хотя я думаю, что четыре мартини были здесь ни при чем, все дело в зеленом шелковом платье.

Дома я приготовил «Веселую вдову» — случай для этого казался мне подходящим — и, выпив бокал, полностью отключился.

Было уже светло, когда я проснулся, часы показывали половину одиннадцатого утра. Я сообразил, что проспал четырнадцать часов кряду, но утешился тем, что я проспал похмелье.

Дверь открылась, и вошла Чарити, неся поднос. Там были кофе, бифштекс с кровью и яйца.

— Что ты затеяла? — спросил я. — Готовишь меня к марафонскому забегу в следующую субботу?

— Сегодня уже суббота. И, к твоему сведению, мой импресарио сказал…

— Как он узнал, что ты здесь?

— Я ему позвонила. Вчера ночью убили мистера Лэмба. Об этом сообщили на первых страницах всех газет. Ужасно! Этот Хэрби… а Обри…

— Ну, это я сам почитаю, детка. Ну и что там у твоего импресарио?

— Постановка теперь накрылась, но он нашел для меня контракт. Я отправляюсь в четырехмесячное турне: начинаем мы в Филадельфии через три дня. Так что в понедельник я тебя покидаю.

— Сплошные неприятности.

Она села на край кровати и огляделась с видом знатока.

— Давай-ка вернемся к нашему завтраку. С тех пор как ты увез меня из квартиры Вернона и до сей минуты я один раз пообедала с тобой, а остальное время смотрела, как ты дрыхнешь.

— Я…

— Заткнись! — бросила она. — Я сделала покупки на оба выходных. Здесь полно еды и спиртного. Ты спал и набирался сил. Теперь, я полагаю, я могу рассчитывать на часть этих сил. Нам ничто не помешает устроить себе такой выходной, который запомнится надолго. Кто знает, сколько дохлых стариков я встречу в турне.

— Правильно, — скромно согласился я.

— Телефон отключен по твоей просьбе, — заявила она. — Они вроде бы сомневались, что я мистер Бойд. Но я сказала, что у меня еще не сломался голос. Надеюсь, ты не возражаешь?

— Нет, — только и ответил я.

— И теперь, — сказала она торжественно, — мы сможем насладиться уик-эндом без всяких забот.

— Верно. — Я, сбросив одеяло, соскочил с кровати. — Куда мы пойдем и чем будем заниматься?

Щеки Чарити Адам негодующе вспыхнули.

— Дэнни Бойд! — сердито прикрикнула она. — Марш в постель обратно!

Этот милый старый блюз

Глава 1

— Если вы не можете снять фильм в срок, то вам нужно работать на телевидении! — прокричал Гугенхеймер в телефон. — Что значит — у нее прыщ вскочил? Мы платим гримерам тысячи долларов, неужели этого не достаточно, чтобы избавиться от прыщей? — Какое-то время он прислушивался к голосу в трубке, потом процедил сквозь зубы: — Снимите все крупные планы с шеи и дальше вниз. Вы думаете, зритель идет в кино, чтобы посмотреть на ее физиономию?

Он бросил трубку и уставился на меня:

— Что вам нужно, Бойд?

— Абсолютно ничего, — ответил я.

— А зачем, черт возьми, вы здесь?

— Вам захотелось увидеть Дэнни Бойда из фирмы «Сыскное бюро Бойда», — ответил я. — Вы попросили меня приехать сюда из Нью-Йорка и выложили кругленькую сумму за дорогу, а теперь не можете вспомнить, зачем я понадобился. Так?

Дверь внезапно открылась, и в кабинет вплыла красавица блондинка в бюстгальтере с серебристыми звездочками и брюках в обтяжку. Мне показалось, что она чем-то расстроена.

— Гугги! — воскликнула она в отчаянии.

— Что, дорогая? — заботливо спросил продюсер, перебирая ногами, как застоявшийся жеребец.

— Теперь он требует от меня, чтобы я залезла в клетку. — Она умело выдержала паузу. — В клетку с живым львом.

— Не беспокойся, моя радость. — Гугенхеймер сальными глазами посмотрел на блондинку. — У них там не львица, а лев. Все, что тебе надо сделать, — это потрепать немного его гриву, и он будет есть из твоих рук, как и все мужчины. — Он сделал нетерпеливый жест, давая понять, что разговор закончен, но блондинка, видимо, не поняла его жеста.

— Есть из моих рук? — испугалась она. — О Боже мой! Да он сразу оттяпает мне руку по локоть!

— Тогда мы возьмем кого-нибудь другого на эту роль, — заявил Гугенхеймер. — Ведь, в конце концов, это цирковой фильм, не так ли? Так чего ты хочешь, черт возьми?! Кучу дрессированных блох? Если не желаешь играть эту роль, скатертью дорога. А теперь иди и хорошенько подумай.

Блондинка, изобразив на лице негодование, вышла из кабинета. Гугенхеймер зажег одну из своих огромных сигар и снова посмотрел на меня:

— Так на чем мы остановились?

— Вы как раз собирались вспомнить, зачем вы меня вызвали сюда, — услужливо ответил я.

— Правильно! — Он выпустил облако дыма прямо мне в лицо. — Теперь я вспоминаю. Речь идет об этой Ван Равен.

— Глории Ван Равен? — спросил я. — Вы имеете в виду девушку, которая даже в профиль не умещается на широком экране?

— Она от меня убежала… — задумчиво сказал он. — Я вывел ее в люди и сделал из нее звезду. А что я за это имею? Ничего, если не считать головной боли…

— Мне трудно судить, — вежливо заметил я. — Но в чем, собственно, дело? Вы не сошлись на условиях договора?

— Нет, все дело в том парне, у которого голубая кровь и яхта. — Гугенхеймер глубоко вздохнул. — Беспокоит меня здесь не сама Глория. Каждый фильм с ее участием обходится не меньше чем в три миллиона долларов. Так что тут дело не в девчонке, поймите меня, Бойд! Не в девчонке, а в деньгах!