Вальдес оказался прав, у нее действительно был красивый голос, но на этой пластинке она пела под отличный аккомпанемент, который делал ее пение еще лучше. Приглушенные звуки трубы словно обволакивали ее слова, как узкое платье красивую фигуру. Иногда мне даже трудно было отличить, где поет Элен, а где Мускат играет на своей трубе.
Первая сторона закончилась, и Вальдес поднес мне коктейль.
— Благодарю, — сказал я, беря у него большой и холодный бокал. Мне и правда безумно хотелось выпить.
Но в этот миг вновь послышались звуки трубы, и бокал так и остался у меня в руке. Мускат играл соло.
Прослушав блюз какое-то время, я понял, что человек и его труба слились воедино. Музыкант вкладывал в этот блюз всю свою душу и с помощью инструмента рассказывал простую историю — историю молодого человека и девушки, которые любили друг друга.
Вначале преобладали триумфальные нотки, одновременно дикие и нежные, — это исполнилась мечта молодого человека. Потом мелодия и ритмы изменились, соло оповещало нас о разладе. Он все еще страстно обожал ее, но она уже не хотела знать его, отвернулась от него, оскорбляла его, когда он приближался к ней, и уходила от него, разбив ему сердце.
Молодой человек во всем винил себя, просил ее сказать, что он сделал не так, но она ему не отвечала. Ее неприязнь к нему все росла и закончилась открытой враждой. Соло на трубе передавало это какой-то разрывающей душу какофонией звуков.
Потом оно перешло в нежную и жалобную мелодию. Девушка покинула молодого человека окончательно, и он обрел покой, но вместе с покоем пришли одиночество, боль и воспоминания. Он вспоминал о том времени, когда миллион лет тому назад все виделось ему в розовом свете, вспоминал о своей юности, о своем горячем желании…
Позади меня раздалось какое-то шипение — это Вальдес выключил проигрыватель.
— Ну как? — спросил он. — Отличное исполнение, не правда ли? Этот трубач просто гений!
— Да, — отозвался я и вспомнил о коктейле, к которому едва притронулся. Мне пришлось признать, что Вальдес не только гостеприимный хозяин, но и специалист по приготовлению коктейлей.
— Этот блюз трубач, конечно, сочинил сам, — сказал он. — И назвал его просто «Милый старый блюз».
— Говорят, оркестрант джаза только тогда играет поистине хорошо, когда он сам несчастлив, — сказал я. — Если качество исполнения может быть мерилом, то Мускат, должно быть, самый несчастный человек на свете.
— А почему вы думаете, что это не так? — осведомился Вальдес.
Лишь около полудня следующего дня я отправился к себе в домик. Приведя себя в божеский вид, умывшись, побрившись и так далее, я хотел уже вернуться в мир, когда в дверь постучали.
На пороге стояла Глория Ван Равен в пляжном костюме из белого нейлона, который не мог скрыть очертания ее прелестной фигурки.
— Я пришла, чтобы извиниться перед вами за то свое поведение, Дэнни, — сказала она ласково.
— Забудьте об этом, — великодушно разрешил я. — Может быть, в другой раз вы окажетесь более отзывчивой.
— Сегодня воскресенье. — Голос ее звучал трагически. — У нас осталось немного времени, Дэнни, если мы хотим быть на киностудии во вторник.
— Знаю, — ответил я. — В нашем распоряжении всего двадцать четыре часа.
— Как вы думаете, до этого времени отыщут убийцу? — с надеждой спросила она.
— Не знаю. — Я пожал плечами. — Во всяком случае, Хардинг работает упорно, как мне кажется.
— А вы, Дэнни? — Она подошла ближе. — Вы делаете что-нибудь, чтобы ускорить наш отъезд?
— Конечно! — бодро ответил я. — Вы видели судно в гавани, которое похоже на испанский галеон?
— Да, а почему вы спрашиваете?
— Ее владелец — человек по имени Вальдес, — сказал я. — Он устраивает сегодня большую вечеринку, и все мы приглашены туда. Она начинается в восемь часов, и я хочу, чтобы вы пришли, Глория.
— Зачем? — Она шагнула вперед и остановилась почти вплотную ко мне, так что я чувствовал ее горячее дыхание, а ее бедра касались моих.
— Я слышал, дорогая, что на этой вечеринке должен быть изобличен убийца, — доверительно сообщил я. — Вы должны пригласить Эдди, Грэга Бейли и Муската Муллинса. Если я правильно понял лейтенанта Хардинга, он позаботится о том, чтобы там присутствовали все.
— Это звучит так романтично, Дэнни, — тихо промурлыкала Глория. — Расскажите мне побольше.
— Больше мне ничего не известно, — заверил я ее.
— Вы очень умны, Дэнни, — сказала она. — Я не сомневаюсь, что именно вы и изобличите убийцу. — Она глубоко вздохнула, и ее вздымающаяся грудь выглядела очень волнующе. — Сделайте это, и вы заслужите мою благодарность, — продолжала она, словно не замечая моих попыток прижаться к ней еще теснее.
И в тот же миг Глория отступила на шаг, так что мои протянутые руки поймали воздух.
— Найдите убийцу, — бросила она уже в дверях. — И не сомневайтесь, Дэнни, я всегда держу свое слово.
Я поспешил за ней, но она уже беседовала с Грэгом Бейли, имевшим такой вид, какой и должен быть у человека, проведшего всю ночь под кроватью. Я решил оставить его в покое и направился к домику Эйприл. Дверь была не заперта, и я не счел нужным постучать.
В гостиной я столкнулся с Эйприл, которая как раз вышла из ванной. Капли воды блестели на бронзовой коже там, где ее не прикрывало наспех намотанное полотенце.
— Я принимала душ, — объяснила она, хотя это было ясно и без слов.
— Вижу, — ответил я. — Вы выглядите абсолютно чистой.
Она поспешно стала поправлять полотенце, но в результате только приоткрыла разные интересные части тела.
— Почему бы вам не выйти, Дэнни Бойд, — предложила она, закусив губу.
— Не волнуйтесь, Эйприл, — успокоил я ее. — Для меня вы просто большая девочка, завернутая в полотенце, а дети меня не возбуждают.
— О-о! — Она с удивлением посмотрела на меня. — Что же заставило вас так перемениться?
— Глория, — выпалил я. — Она пришла ко мне в пляжном костюме, а на прощанье пообещала, что готова поиграть со мной в игры для взрослых.
— Вы, как и все мужчины, мистер Бойд, предпочитаете количество, а не качество, — ядовито заметила она.
— Этой ночью меня чуть было не убили, — сообщил я, чтобы переменить тему. — Рассказать вам, каким образом?
— Жаль, что только «чуть», — бросила она и, резко развернувшись, направилась в спальню.
Такая торопливость была ошибкой, ибо полотенце оказалось слишком мало, и я смог обозреть ее с ног до головы.
— Вот это да! — выкрикнул я в восторге. — У вас ямочка на самом интересном месте!
Она на мгновение застыла, а потом с криком раненой газели скрылась за дверью.