Понятно, что, скорее всего, в наступающий день придется-таки вернуться на башню и убрать оттуда все следы своего пребывания. И так долгое отсутствие Грибника постоянно держало в напряжении, только и не хватало с ним все-таки столкнуться или попасть в организованную им ловушку. По поводу последнего опасения фантазия живо мне подкинула с десяток вариантов, в одном из которых смазанный густым солидолом выступ казался просто доброй, товарищеской шуткой. Но теперь уже один, а то и два дня большой роли не играли, выбрался живым – и то счастье.
Поэтому я не спеша двинулся домой, на ходу размышляя, что и как преподнести своим подругам из новых знаний. По всему получалось, что придется признаться в глупом вранье с расстегнутой ширинкой, да и отрицать помощь всей нашей компании теперь бессмысленно. Только вот все эти новшества, завуалированную правду и прочие соображения надо будет преподнести так, чтобы подруги сами меня во всем упрашивали, а я соглашался только после «мудрых и взвешенных» расчетов. Чем больше я с самого первого часа выторгую привилегий, чем выше и независимее я себя поставлю, тем легче, солиднее и увереннее буду чувствовать себя в будущем. Не использовать такие возможности для избавления себя из морального и физического рабства будет непростительно глупо. С девчонками надо бороться сразу и с невероятной жесткостью. Иначе…
О! Легки на помине!
Как все трое ни старались бежать тихо, их приближение мне навстречу я засек метров за пятьдесят. Принял чуть в сторону, встал за толстый ствол дерева и, сдерживая радостную улыбку, чуть подождал. А как только три неясные тени поравнялись со мной, капризно проворчал:
– Ну и сколько вас можно ждать? – Три луча от фонариков моментально устремились в мою сторону. – И погасите свет, вдруг за мной еще какое-нибудь чмо вылезет!
Окрик подействовал, фонари погасли, но зато волна шума и визга окутала меня со всех сторон, словно предохранительный буфер.
– Боренька! Мы уже утром и сами собирались за тобой следом! – умильно признавалась Мария, успевшая прижаться справа.
– Как здорово, что ты вернулся! – восклицала Вера, прижимаясь с левой стороны. – Хотя мы и не сомневались в твоей отваге и везучести.
– Борька, а где все твои вещи? – удивлялась Катерина, прижавшаяся ко мне спереди и ощупывая спину. – Или возле дерева оставил?
При этом их голоса настолько звенели от радости, любопытства и восторга, что даже в полной темноте представлялись блестящие от счастья глаза. Пожалуй, меня в моей жизни еще никто и никогда не встречал с такой любовью и искренним счастьем. Прямо-таки встреча Гагарина на Земле после возвращения из космоса. Даже не верилось, что рядом со мной подруги, за двенадцать лет привыкшие, обожающие надо мной издеваться, пинать, а то и избивать, словно последнего отщепенца. А теперь они меня чуть ли не на руках вынесли на тропу и готовы были по любому моему сигналу нести в любую сторону.
К сожалению, их неуместные рывки и объятия настолько неудачно прижали мою правую руку, что я вскрикнул от кольнувшей боли и обвинительно воскликнул:
– Осторожнее! И так треть крови потерял!
О! Бальзам мне на душу! Как с еще большей материнской заботой залопотали вокруг меня подруги:
– Борюсик, посветить на руку?
– Давай мы посмотрим.
– Тебе больно, Боренька?
Уши сворачивались в трубочки от услышанного. Ха! Оказывается, и ко мне чувствуют какую-то жалость и сочувствие! Оказывается, и меня эти несносные подруги готовы лечить и обхаживать своим милосердием. Не то что в прежние годы, когда на мои стоны они старались мне еще больнее сделать, на мое возмущение – еще больше унизить, а на мой бунт – растоптать во мне любой дух противоречия. Ну погодите! Я вам еще все припомню!
– Мне больно, но терпимо. Двигаем домой, жрать хочу, как тигр. Надеюсь, есть что-то готовое с большим количеством мяса?
– Все есть, Боренька! И щи…
– И блинчики твои любимые с капустой.
– И котлеты куриные.
– Здорово! – одобрил я, громко сглатывая слюну и первым устремляясь по тропе. – А за вещами вернемся уже днем, никуда они с той башни не денутся.
Девчонки так и захлебнулись от восторга и предвкушения:
– Башня! Настоящая?
– Из камней и древняя?
– И кто в ней живет?
Они смешно топтались сзади, время от времени забегая сбоку и закидывая новыми вопросами, а я старался отвечать расплывчато, туманно и с учетом своей новой, далеко идущей политики:
– Кто там живет – увидите скоро в записи и на фотографиях. Башня и в самом деле из камней и настолько древняя, что, может, и тысячи лет простояла. Да и вообще, вы что, книг не читали? Всегда и везде говорится: накорми добра молодца с дальней дороги, в баньке его помой, дай отдохнуть и выспаться, а только потом о деле расспрашивай.
Понятно, что такая моя отповедь кое-кому сильно не понравилась. Наверное, стервозная Машка почувствовала, что начинает терять надо мной власть, и тон ее стал требовательным и жестким:
– Ты много не задавайся и не ерепенься! И давай рассказывай, пока тебя по-доброму спрашивают!
Мое тело непроизвольно втянуло голову в плечи, предчувствуя готовящееся наказание, но уже твердо стоящий на ногах и почувствовавший свою независимость исследователь иного мира перехватил контроль над замедлившимися ногами, придал им прежнее ускорение и выдал историческую фразу:
– Долой монархию! Да здравствует республика!
От такого кощунства и посягательства на власть «ее мелкого величества» все три мои подруги замерли на месте и возмущенно зароптали. А мне и по барабану! Внешне, конечно. Так и продолжил шагать вперед, инстинктивно ожидая прыжка на спину и немедленных издевательств.
Не знаю уж, что повлияло на страшно сердитую Машку. То ли мое благополучное возвращение, то ли неизвестная рана на руке, то ли настойчивые, примирительные просьбы обеих близняшек, но, когда меня троица догнала, наша лидер только и пригрозила:
– Ладно, попробуй только дома права качать! Республиканец недобитый!
Но, рассмотрев меня при электрическом свете, она на время забыла о своих угрозах. Да и кушать мне не дали, пока я не помылся в бане, не переоделся в чистое и мне не поменяли повязку на руке. Машка лично осмотрела и легонько прощупала рану, задавая вполне уместные вопросы, как, чем ранило, когда это произошло, и вынесла окончательный вердикт:
– Неприятная рана, но ничего страшного. Заживет как на собаке! К столу!
Лисички к тому времени уставили стол моими любимыми блюдами, и я с такой яростью набросился на еду, что даже у подруг аппетит разыгрался, и они деловито со мной за компанию еще раз поужинали. Видимо, крепкий кофе в моем организме еще действовал, потому что, несмотря на расслабленность и осоловелость, я нашел в себе силы подняться на чердак, присоединить видеокамеру к компьютеру и начать свой рассказ, попутно комментируя кадры на экране: