— По-моему, я сексуально выгляжу?
Мы остановились у светофора, и Рул сердито устремил на меня свои синие глаза.
— Шоу, в баре все парни нарезали вокруг тебя круги, как акулы вокруг наживки. Ты сама знаешь, что хороша, ну а что я думаю, неважно. Главное, скажи, с какой стати ты вдруг так нарядилась и пустилась в отрыв? Что происходит?
Мне хотелось огрызнуться, но я решила, что это чересчур, тем более что футболка у Рула на спине задралась, и моя рука касалась гладкой теплой кожи. Я преодолела еще один бордюр. Впереди показался знакомый дом. Рул крепче прижал меня к себе, и я даже не стала подавлять тихий вздох.
— Все думают, что я должна себя вести хорошо. Ты, мои родители, твои родители, девушки с работы, Гейб. Люди хотят, чтоб я делала то-то и то-то, вела себя так-то и так-то, шаг влево, шаг вправо, и мне это страшно надоело. Может быть, в кои-то веки я просто решила делать то, что хочу! И чувствовать, что хочу, и чтоб никто не осуждал и ничего не требовал взамен.
Рул молчал, пока мы поднимались по лестнице. Возможно, он пытался осмыслить мой пьяный бред; я и сама понимала, что мелю чушь заплетающимся языком, под стук зубов. Он открыл дверь. В квартире было тепло, поэтому я сбросила куртку и запустила дрожащие руки в волосы. А потом посмотрела на Рула и чуть не откусила себе язык. Он стоял, прислонившись спиной к двери, и рассматривал меня из-под капюшона. Не бросал саркастических шпилек, не игнорировал — просто смотрел. Я выдохнула и ощутила на языке терпкий вкус клюквенного сока.
Покачнувшись, я шагнула к Рулу. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до уха. Одну руку я положила ему на плечо, другой уперлась в дверь рядом с его головой и шепнула:
— Сегодня мой день рождения, Рул.
Я ожидала, что он осторожно отстранится, но вместо этого Рул взял меня за талию. Глаза на мгновение сверкнули, губы искривились, заставив сережку в углу рта сверкнуть.
— Прости, Шоу. Я не знал.
Я придвинулась ближе.
— Ничего… даже мои родители забыли.
Я стояла так близко, что прижималась к нему грудью. И, судя по всему, это не прошло незамеченным. Если бы я не отвлекалась на то, чтобы удерживать равновесие, стоя на цыпочках, я бы даже улыбнулась. Больше всего в жизни мне хотелось привлечь внимание Рула, заставить хоть что-нибудь почувствовать — что угодно, кроме безразличия.
— Ты можешь сделать так, чтобы этот день рождения стал лучшим в моей жизни…
Я старалась говорить уверенно, страстно и соблазнительно, но, скорее всего, получилось развязно и похотливо. Впрочем, меня это не смущало. Я, настоящая я, была здесь, с ним — та Шоу, которая страстно мечтала о Руле. И загнать ее обратно в клетку… нет, исключено.
Я не думала, не рассуждала — просто ухватилась за него, чтобы подтянуться еще выше и решительно поцеловать в губы. Колечко на губе у Рула оказалось удивительно холодным, ну а все остальное — горячим и твердым. Я ни о чем другом не мечтала, и, пусть даже Рул не ответил на мой поцелуй, все-таки решила, что это — лучший день рождения в моей жизни. Я опустилась с цыпочек на пятки, и вдруг что-то сдвинулось, что-то изменилось, и из безучастного зрителя Рул превратился в нечто совсем иное.
Шоу напилась — по-настоящему напилась. А еще она была одета в стиле ретро. Плюс сапоги, от которых у меня всегда слюнки текли. Я всю неделю ворчал и злился — это заметили друзья, клиенты, та девочка, с которой я встречался вечером в субботу. Я сам не понимал, в чем дело. Поначалу решил, что злюсь из-за Рома — почему брат не сказал матери прямо, чтоб она угомонилась и привела в порядок нервы? Я хотел, чтобы он провел время со мной и развлекся, прежде чем уехать обратно, но Ром, казалось, никак не мог расстаться с надеждой воссоединить нашу распавшуюся семью, а я не желал ссориться с братом, героем войны, блин. Я подумал, наверное, просто надо с кем-нибудь переспать, но блондиночка, которую я провожал домой в субботу, начала бесить меня еще в машине, на обратном пути. Когда мы к ней приехали, меньше всего я хотел видеть ее голой, поэтому просто взял и свалил. Воскресенье пришло и прошло, а настроение не улучшилось. Парни предлагали пойти в «Линию ворот», намекая, что, возможно, моральная порка от той ледяной красотки поднимет мне адреналин, но я отказался и целый день провел за компом. Я понятия не имел, в чем проблема, но теперь, держа Шоу в объятиях, стал догадываться.
Я несколько дней не мог выбросить из головы ее образ и покрытую рюшками задницу. Назовите меня дураком и шовинистической свиньей, но отчего-то, увидев Шоу, такую сексуальную и едва одетую, я стал смотреть на нее совсем иначе. Как будто мы заново познакомились. Чопорная маленькая леди, которую боготворил Реми, сменилась шаловливой студенткой, которая вселяла взрослые мысли.
Теперь, когда она глядела круглыми глазами и покачивалась, я понимал, что самое лучшее — это привести ее в чувство и спровадить. Но потом Шоу поцеловала меня, и я чуть свое имя не забыл. Я слишком обалдел, чтобы что-нибудь предпринять, — конечно, я целовал сотни девчонок, и всегда было приятно, но Шоу стремительно миновала стадию приятного и перешла прямо к соблазнению.
Когда кровь наконец прилила от мошонки обратно к моей голове, я понял, что Шоу отодвигается, а если точнее, падает. Конечно, я повел себя как записной ублюдок, поскольку прекрасно сознавал, что она надралась — и что она, как ни крути, по-прежнему подружка моего брата-близнеца. Но это ничего не меняло, потому что Шоу была такая аппетитная и пикантная, я такого раньше не видел. Ее узкий топ эротично терся о мою грудь, и вдобавок она обвивала меня руками за шею и ерошила прическу. Каждое движение отзывалось между ног, и мой дружок буквально умолял сделать что-нибудь. Ну, я и сделал.
Я приподнял Шоу, потому что она была маленькая, а мне уже надоело нагибаться. Без проблем задрал узкую юбку, чтобы она могла обвить меня своими изящными ножками. Шоу ахнула — и я, возможно, остановился бы, если бы она не начала тереться об мой стояк и не полезла руками под футболку. Я уж точно не думал, что Шоу способна взвиться, как ракета, если умело с ней обойтись. Она всегда была такой холодной и сдержанной… а теперь стягивала мою футболку и языком играла с колечком на губе, так что у меня глаза на лоб полезли. Я сознавал — не забыл, по крайней мере, — что Нэш вот-вот явится вместе с Эйден. Что нужно прекратить. Как жить дальше, если я позволю себе слететь с тормозов в обществе пьяной Шоу? Я осторожно поставил девушку на пол, почувствовал, как она отстранилась, и понадеялся, что может быть — может быть! — даже в пьяном виде она способна внять голосу рассудка.
Шоу устремила на меня из-под челки взгляд нефритовых глаз и облизнула губы, которые покраснели и припухли — трудами вашего покорного слуги. Трудно было представить более сексуальную картину.
Принявшись развязывать свой шелковый топ, она первой двинулась в спальню. Я и забыл, что Шоу знает, где находится спальня, что она прекрасно знакома с планировкой моей квартиры — ведь у нее, черт возьми, был ключ. На языке вертелось «прекрати». Я уже собирался сказать, что уложу ее в постель, чтобы проспалась, но, пока я шел следом, за синим топиком на полу оказалась черная блузка, а затем юбка, которая так аппетитно обтягивала зад. Я подобрал разбросанную одежду и попытался убедить себя. Я не мог так поступить, просто не мог. Хватило и того, что я, как помешанный на сексе псих, поцеловал Шоу. Нужно было прийти в себя. Это ведь Шоу, а не какая-нибудь телочка из бара, которую я мог бы безжалостно выставить поутру и больше никогда о ней не вспоминать.