— Как же здесь красиво! — Да уж, разговаривать сама с собой (особенно учитывая тот факт, что совсем недавно я реально спятила в Потустороннем мире) было не самой лучшей затеей. Я вздохнула и пожала плечами. — Ну и пусть. А что мне еще делать? Налы здесь нет, Старк постоянно где-то пропадает, Афродита занимается не-хочу-знать-чем со своим Дарием, а Ских или творит магию, или выкладывается на боевых супергеройских тренировках с Шорасом, готовясь надирать задницы всем будущим противникам, так что мне остается только с собой разговаривать!
— Я всего лишь проверяла свою почту, в этом нет ни магии, ни особого супергеройства.
Наверное, раньше я бы подскочила до потолка от испуга. Поймите меня правильно, королева появилась буквально из ниоткуда, будто из воздуха материализовалась, но после недавнего сумасшествия и распада в Потустороннем мире, я стала невосприимчива к страшилкам. Кроме того, я чувствовала какую-то странную связь с этой древней вампирской королевой.
Да, она была величественной, и недостижимой, обладала сумасшедшим могуществом и все такое, но в эти несколько недель, прошедших после нашего со Старком возвращения на землю, Ских все время была рядом со мной. Пока Афродита с Дарием возмутительным образом целовались взасос и гуляли по берегу, держась за ручки, как кретины, пока Старк спал, спал и снова спал, мы с Ских проводили время вместе. Иногда разговаривали, а иногда молчали. Много позже я поняла, что она была самой потрясающей женщиной, которую мне довелось встретить в жизни.
— Смеетесь, да? Древняя вампирская королева, живущая в неприступном замке на острове, куда никто не может попасть без ее разрешения, проверяет электронную почту? Чистая магия, да и только!
— Наука часто выглядит более загадочной, чем магия — по крайней мере, мне всегда так казалось. Кстати, о науке — мне никак не дает покоя мысль о твоем Хранителе. Нехорошо, что дневной свет оказывает на него такое ужасающее воздействие, полностью лишая сил.
— Дело не только в Старке. Конечно, я тоже заметила, что в последнее время он совсем не переносит света, но мне кажется, это все из-за его ран.
Я запнулась. Мне не хотелось признавать, как мне было больно видеть своего воина и Хранителя в таком жутком виде.
— Раньше с ним такого не было. Нет, он всегда избегал прямых солнечных лучей, но никогда не терял сознания днем. Все красные вампиры и недолетки боятся света. Солнце их убивает.
— Очень плохо, юная королева, что твой Хранитель не сможет защитить тебя в дневные часы.
Я снова пожала плечами, хотя от ее слов у меня по спине пробежал холодок нехорошего предчувствия.
— Ну, вообще-то последнее время я худо-бедно научилась сама за себя стоять. Как-нибудь переживу несколько часов, — с неожиданной для себя резкостью ответила я.
Ских впилась мне в лицо своими прекрасными зелено-золотыми глазами.
— Не позволяй этому сделать тебя жестокой.
— Этому?
— Тьме и борьбе с ней.
— Но разве я не должна стать жестокой, чтобы сражаться? — Я вдруг вспомнила Калону, приколотого собственным копьем к стене арены, и к горлу подкатила дурнота.
Ских покачала головой, и догорающий вечерний свет вспыхнул в ее седых волосах, так что они засверкали, как золото, сплавленное с корицей.
— Нет, ты должна быть не жестокой, а сильной. Должна быть мудрой. Ты должна знать себя и доверять только тем, кто этого достоин. Если ты позволишь битве с Тьмой ожесточить твое сердце, то проиграешь.
Я отвернулась к серо-синим волнам, плескавшимся вокруг острова Скай. Солнце садилось в море, бросая последние нежно-розовые и алые отсветы на темнеющее небо. Все было красиво, спокойно и до боли нормально. Стоя здесь, в замке, казалось невозможным поверить в то, что во внешнем мире есть зло, Тьма и смерть. Но Тьма никуда не исчезла, она все еще была там, усилившись в сотни раз за время моего отсутствия. Калона не сумел меня убить, и Неферет, наверное, чуть не облысела от злости. При одной мысли об этом, о том, что мне рано или поздно придется иметь дело с Неферет, Калоной и прочей кучей всяких пакостей, на меня наваливалась тупая усталость.
Я отвернулась от окна, расправила плечи и посмотрела на Ских.
— А что, если я больше не хочу ни с кем сражаться? Что если я останусь здесь, хотя бы на время. Старк нездоров. Ему нужно отдохнуть и набраться сил. Я отослала в Высший совет сообщение о Калоне. Теперь они знают, что он убил Хита и явился в Потусторонний мир за мной, а Неферет не просто стояла у него за спиной, но заключила союз с Тьмой. Высший совет может справиться с Неферет без моей помощи! В конце концов, это дело взрослых вампиров — разобраться с взбесившейся жрицей и кучей… дерьма, в которую она пытается превратить всю нашу жизнь!
Ских не проронила ни слова, поэтому я перевела дух и затараторила с новой силой:
— Вообще-то я еще несовершеннолетняя. Мне всего семнадцать. Не так давно исполнилось. В геометрии я ни в зуб ногой. По испанскому у меня двойка с плюсом. Да я даже голосовать не имею права! Сражаться со злом не мое дело. Мое дело — закончить школу с хорошими отметками и, если повезет, пережить Превращение. Эй, не хватит ли с меня? Моя душа была разбита на куски, моего парня убили у меня на глазах! Может, я заслужила, передышку? Хотя бы небольшую?
К моему величайшему удивлению, Ских понимающе улыбнулась и кивнула.
— Конечно, Зой. Я уверена, что заслужила.
— То есть, мне можно остаться здесь?
— Оставайся столько, сколько захочешь. Мне ли не знать, как невыносима бывает тяжесть внешнего мира. Ты правильно сказала — сюда, на остров Скай, можно попасть только с моего разрешения. А я чаще всего на все просьбы отвечаю отказом.
— А как же битва с Тьмой, злом и тому подобным?
— Подождет до твоего возвращения.
— Ух ты! Правда, что ли?
— Конечно. Оставайся на моем острове до тех пор, пока не исцелишься душой и телом, и пока твоя совесть не велит тебе вернуться в свой мир, к своей прежней жизни.
При слове «совесть» у меня кольнуло в груди, но я не поддалась.
— А Старк тоже может остаться?
— Конечно. Хранитель всегда должен быть подле своей королевы.
— Кстати о Хранителях, — выпалила я, с радостью хватаясь за возможность уйти от разговоров о совести и войне со злом. — Давно Шорас стал вашим Хранителем?
Глаза королевы потеплели, а улыбка стала нежной, теплой и еще более прекрасной.
— Шорас принес мне клятву Хранителя больше пятисот лет тому назад.
— Не фига себе! Пятьсот лет? А вам тогда сколько?
— Тебе не кажется, что после определенного рубежа это уже не имеет значения? — со смехом спросила Ских. — Кроме того, девочек невежливо спрашивать о возрасте.
Она не произнесла ни слова, но я сразу поняла, что в комнату вошел Шорас.