– Зачем они тебе, Танюша? Ты сама золото! – попытался пошутить Сурков, поводя озябшими голыми плечами. – Нет бы мужа согрела…
– Вот скоро согреешься, – прошипела она. – Вот отопление дадут, вода польется из-под каждого хомута, тогда и согреешься, гад! Так ты думаешь деньги мне давать или нет?! У детей ни обуть, ни одеть нечего!
– Думаю, – кивнул Сурков и тут же добавил не без ехидства: – Вот как надумаю, где их можно взять, так и дам тебе.
– Ах ты, паскуда! – Татьяна размахнулась и больно щелкнула его по плечу ладонью. – На шалав у него, значит, деньги имеются, а на детей нет?! Я на тебя на алименты подам, так и знай. Очень удивится твоя начальница, когда узнает, что ты детей своих не содержишь! Не работать тогда тебе там, она же не любит…
– Не узнает она ничего, – отмахнулся от нее, как от мухи назойливой, Сурков и потер горевшую после оплеухи кожу. – Ручища у тебя как кувалда, Танюха. Нельзя же так!
– С чего это она не узнает-то? С чего не узнает? – не унималась жена. – Думаешь, я вру, да? Думаешь, не стану на алименты подавать?!
– Это ты запросто, – фыркнул Саша и встал с табуретки, намереваясь идти в дом. – Пропусти, замерз я… А Волина не узнает ничего, потому что пропала она, Тань.
– Как пропала?! – ахнула жена и посторонилась все же, хотя за мгновение до этого плотно прижимала его к перилам, не пропуская к дверям. – Волина? Марианна Степановна пропала?! Куда?!
– Кто же знает-то? Знали бы, не допрашивали бы вчера всех подряд.
– И тебя тоже допрашивали?! – испуганно охнула Таня и стащила с головы косынку. – А тебя-то почему? Ты же начальник охраны, Саш? Ты-то тут при чем?
– А кто при чем?
Он оглянулся и с интересом уставился на нее. Жена хоть и надоедала ему порой порядком, но женщиной была не глупой и иногда такие вещи говорила и прогнозировала, что Сурков только диву давался. И ее взгляд на события вчерашнего дня ему бы послушать не помешало. Глядишь, с ее помощью и додумается до чего-нибудь.
А с этим стоило поспешить, ведь на руках такая бомба!..
– Как кто? Как кто? – затарахтела Татьяна, вешая плащ в шкаф в прихожей и тесня его в кухню. – Бухгалтерия прежде всего. У нее ведь там, ты говорил, главный бухгалтер в подружках закадычных ходит, так?
– Ну да. Только вряд ли она при делах, раз сама милицию вызвала.
– Это могло быть и для отвода глаз, между прочим. Чай будешь?
Не дождавшись ответа, жена громыхнула чайником под краном. Налила воды, зажгла газ и поставила чайник кипятиться. Тут же споро наделала бутербродов из белого хлеба, масла и сыра. И принялась готовить омлет детям, потому что они зашумели в своей спальне, проснулись, стало быть. Проснуться было немудрено, мамка так орала.
– Представляешь, какими делами они могли там ворочать?! – округлила глаза Татьяна, обернувшись на него от плиты. – Сейф был у подруги в кабинете?
– Почему был? Он и есть. У нас почти в каждом кабинете есть сейф, и что с того? Нашла аргумент! – фыркнул Сурков, нисколько не заинтересовавшись. Стянул с тарелки бутерброд, откусил и забубнил с набитым ртом: – Там герой-любовник этот скорее замешан, чем Тамара.
– Дурак он, что ли! На него первого и подозрение падет!
– Но он же с ней виделся накануне, встречался то есть, свидание у них было. А утром она вдруг раз – и пропала.
– И дочка ее не промахнется, мамку укокошит, виданое ли дело делить с ней любовника! Ревновали небось одна другую. Чем не повод? – Татьяна накрыла сковородку с омлетом крышкой, убавила газ и подсела к столу, продолжив рассуждать: – Секретарша тоже проныра еще та.
– Ксения, что ли? – уточнил Саша.
Он не помнил, про какую секретаршу рассказывал жене. Про старую или про новую. Делиться новостями с фирмы – частенько делился, но вот не помнил, говорил про Ксюху или нет. Наверное, все же говорил, чтобы не вызвать подозрений. Про прежнюю – Инну – все уши ей прожужжал, и какая она нерасторопная, и как часто все забывает. А про Ксюху промолчал? Не может быть, Танька сразу бы заподозрила неладное.
– Уж не знаю, Ксения она у вас или кто, но ты мне про нее говорил, что она откуда-то с периферии.
Значит, рассказывал.
– Она, она, – закивал Сурков. – А чем она проныра-то?
– Ничего себе, ты даешь! – присвистнула Татьяна. – В квартиру прописалась. Зарплату ей уже три раза поднимали, сам говорил. Теперь, если что с Волиной серьезное, она в квартирке-то и останется.
– Ничего себе! А ведь точно!
Вот об этом Сурков не подумал. Много про кого передумал за вчерашний день, но вот про Ксюху…
– Думаешь, могла Волину из-за квартиры кокнуть?
– За десять рублей, милый, убивают. – Татьяна вытянула руку и отключила газ. – Чайник закипел, наводить тебе чай-то или уже всухомятку натрескался?
– Наводи, – кивнул он. – За десять рублей – оно понятно, но из-за квартиры… Ее же сразу заметут!
– Ага, пускай доказать попробуют. Если девка не дура, то алиби себе сварганила.
– Какое алиби? – напрягся Сурков, вспомнив свое свидание и парикмахерские услуги, которые допоздна оказывал Ксюше его знакомый.
– Откуда я-то знаю, Саш? Могла с подругой где-нибудь потусить. Или дружка пригласить, а потом спровадить через часок. А потом Волину-то и…
– Бред сивой кобылы, Танюха. Станет Волина ночами разъезжать по каким-то секретаршам, – тут же отмел он эту версию. – Она в это время с любовником наверняка была.
Татьяна вдруг посмотрела на него как-то странно и говорит:
– А кстати, ты, милый, где был в ту ночь, а? Тебя тоже долго не было. Что-то бормотал нелепое, когда под одеяло лез. Я спросонья и не поняла толком. Так где ты был той ночью?
Оп-па! Вот это попадание! Сто очков вперед даст его супруга любому следователю. Теперь, как ни крути, придется посвящать ее в свои планы. А то примется ковыряться, давить на него, глядишь, так и до правды докопается. А это ведь смерти подобно! Не то чтобы он так уж ее боялся, но уличенным в супружеской измене быть не хотел. Да и менять в своей жизни ничего особо не желал. Орет на него по утрам Танька, ну и пускай орет, другая, что ли, орать не будет, если он забьет на проблемы с отоплением и деньги жилить будет? Так же верещать примется. Так что пускай уж лучше Танюха орет, оно привычнее. Да и дети опять же у них. Куда их деть-то? Отчиму отдать? Черта с два. Они Сурковы, Сурковыми и останутся.
– Где был, я спрашиваю? – Танькин кулак гвозданул по столу. – Завел себе кого-то, да?! А мне все теть Маша с тридцатой квартиры говорит, что-то, мол, Тань, твой Санька ночами стал возвращаться… Говори, кобель! Удавлю ведь!!!
– Не шуми, Танюш, – вздохнул Саша и примирительно улыбнулся. – На работе я был, честно. И… Не хотел тебя посвящать, черт побери, но кое-что там видел. Сначала-то внимания не обратил, а потом, когда Волина пропала, а в ее кабинете такой кавардак обнаружили, то…